Весь год гремела искарёженная сталь.
И поминались очерёдно обе матери.
Стальной оркестр виртуозно исполнял
В веках отточенные горестные партии.
Свистел свинец, в литавры бил "небесный гром",
В грязи увязнув, исполняла инфантерия,
Скрипач вертел в руках смычком и над столом
Вживлял на место души в рваную материю.
Второй февраль оркестр музыку играл.
Висела в воздухе шальная казуистика.
Концерт упорно выводил свою мораль,
Но бил набат, и бил упорно и неистово...
И уходили, не простившись, как всегда,
Уходят с этого концерта. И последняя
Блестит в руках вдовы, как свежая слеза
-Звезда. На память двадцать грамм о нём заветные.
