Блестят пузырьки обленившейся памяти,
Словно в бутылке ситро.
Вы знаете, как тогда пахло, вы знаете —
У входов в тоннели метро?
Как веял припарками строй санитаровый,
Что к шёпоту смерти глух?
Смрад сотен людей и костровное жарево
Ромалский навеяли дух.
И страхом из каждой расщёлки разило
С кислинкою томной, как тмин.
И как над землёй парил запах бензина —
Должно быть, так пахнет Берлин.
И эхо той музыки, ставшее шорохом,
Пружинило гулко от стен.
И пахнуло порохом, порохом, порохом!
И льдом из разорванных вен.
Листовкам засаленным женщины вторили,
К себе прижимая детей.
Так пахнет сейчас лишь учебник истории,
А прежде — судьба миллионов людей.
