И вот умолк повествователь жалкий.
Прародины последняя зоря,
Не догорев, погасла в орихалке…
Беспамятство. Саргасские моря.
Летейский сон. Летейская свобода.
Над памятью проносятся суда.
Да в простодушном счете морехода
Двух-трех узлов не хватит иногда.
Да вот еще… Когда, смежая очи,
Я Саломее говорю: пляши!—
В морях веков, в морях единой ночи
Ты оживаешь, водоросль души.
О танцовщица! Древняя русалка,
Опознаю сквозь обморок стиха
В твоих запястьях отблеск орихалка
И в имени — все три подводных «а».
А по утрам, когда уже тритона
Скрываются под влагой плавники.
Мне в рукописи прерванной Платона
Недостает всего одной строки.
1924
