О, Madam Butterfly
Томик осени ярко-багрян...
Мы наверно забыли, что белые песни суровы
Мы остались смотреть перевернутый календарь...
Мы остались...
Звон безумных огней... Всё написано алой латынью
В этом белом краю черных платьев и титульных букв...
Где задумчивой тьмой растекались чернила святыни,
Где стихами сходил с эшафота ночей мой безудержный юг.
Да, любовь это вызов,
Да, соблазн это шелк.
Возвращение бабочек к касаниям южной молитвы...
Сквозь звучанье свечей, роняющих каплями имя,
Оставляя на коже слова самых трепетных мук.
Кто озвучивал белое, черной лентой запястья связав,
Знает непредсказуемость губ, просящих пощады.
Сад молитв твоих глаз, о, мадам баттерфляй...
Я не знаю иных... равных... нежностью свЯтых.
Кровь сильна...
На ступенях прозрачных часов наша тень,
Где в касаниях гибких ярко вспыхнуло пламя
О, мадам баттерфляй... ты страна моих белых стихов...
Ты рисуешь их обнаженье, откровением тая.
Кто же смертный из нас, говорящих огнём мотыльков?
Пьяно-пьяно ступай по разбросанным строкам босая,
Обжигая гортань о касание к слову любовь...
Открывай всё, что можешь во мне,
Каждым жестом читая...
Каждым звуком бездонных, безумных огней,
Полосующих спину алой латынью,
В этом белом краю, черных платьев и титульных букв,
Тут, где лира качается на сумасшедшем ветру
В этих теплых касаньях бронзовой кожи к молитвам.
Эдуард Дэлюж, 2017
