Остановился у реки небольшой цыганский табор.
Распрягли цыгане коней, шатры поставили, костры разожгли, а женщины пошли на речку белье постирать.
Вожаком этого табора был один старик по кличке Корча.
Носил он седую бороду до пояса, брови у него были косматые, волосы всклокочены, ну колдун колдуном.
И взгляд какой-то острый, пронзительный.
Ходил он в шелковой рубашке, подпоясанной красным расшитым кушаком.
И вот пошла жена Корчи стирать его одежду.
Постирала, на куст повесила сушиться.
А потом отправились цыганки в деревню, а мужчины своими делами стали заниматься, все как обычно.
Под вечер все вместе собрались.
Начали женщины одежду с кустов снимать.
Пошла жена Корчи за одеждой, все сняла, что постирала, глядь, а кушака-то и нет.
Кинулись искать кушак, шум поднялся.
Мужиков как будто никто не видал возле табора.
Обычно ребятишки из деревни на цыган прибегают смотреть, могли бы они ненароком кушак стянуть, так и их тоже не было, никто деревенских ребятишек в глаза не видел.
Стал Корча своих спрашивать:
- Куда кушак делся?
А ну-ка, ребята, отдавайте по-доброму.
- Мы не брали, ей-богу, не брали, - закричали цыганята.
И цыганки принялись клясться и божиться, что они кушака не брали.
И мужчины клянутся, что не брали:
- Тэ хав мэ дадэскиро мас!
- Глядите, ребята, - проговорил еще раз Корча и поглядел цыганам в глаза, - потом можете пожалеть, что сразу не признались.
Только зря думает тот, кто украл, что удастся ему от меня скрыться.
Все равно я свой кушак найду.
А вору не быть живому.
- А как ты его найти собираешься?
- Есть у меня ружье волшебное.
Никого оно не тронет, а вора убьет.
Так что лучше отдайте кушак подобру-поздорову.
Цыгане пожали плечами, мол, делай Корча, что знаешь, мы здесь ни при чем.
Зашел Корча в шатер и вытащил старинное кремневое ружье: огромное, тяжелое, ствол длинный такой, как у пушки.
Соорудил он небольшие козелки для ружья из двух связанных кольев, приладил к ним ружье, зарядил его, насыпал на полку пороха и курок взвел.
- Идите, - говорит, - все мимо ружья этого.
Кто кушака не брал, тот может быть спокоен, ружье молчать будет, а если вор пройдет - пристрелит на месте.
Да вы не смотрите на меня, я и близко к этому ружью не подойду.
Засмеялись цыгане, как это, мол, ружье может без человека выстрелить?
Да в то же время им и боязно: кто его знает, а вдруг пальнет ружье ненароком, от этого колдуна Корчи всего можно ожидать.
А Корча все предупреждает:
- Если кушака не брал, иди смело, не бойся ничего.
Известное дело, цыгане ни бога, ни черта не боятся.
А, пускай меня убьют, - думал каждый, - но все же перед ружьем я пройду, уж больно посмотреть хочется, как ружье само палить будет.
Интересно!
И весь табор прошел перед ружьем.
Однако не пальнуло оно, как Корча обещал, не пристрелило никого.
Тут цыгане совсем осмелели.
Если раньше у них и были какие-то сомнения, мол, кто его знает, выстрелит или нет, то теперь решили они, что все это - пустая болтовня, что просто их вожак проверяет: а вдруг вор струсит идти перед ружьем.
Засмеялись цыгане:
- Что,
Корча, видать, улетел твой кушак.
Мы все прошли перед ружьем, больше идти некому.
Может, проржавело ружье в кочевье?
А может, порох сырой?
С этого дня только и разговоров было в таборе что о пропавшем кушаке Корчи да о волшебном ружье.
А Корча на эти разговоры внимания не обращает, знай ходит да трубку свою покуривает.
Однако предупредил цыган:
- Все равно ружье не троньте.
А того, кто взял кушак, оно убьет обязательно.
То-то была потеха для цыганских ребятишек.
Если по первому разу у них перед ружьем душа в пятки уходила, то теперь словно для них игра новая появилась: пробегут мимо ружья и кричат, заливаются:
- А не стреляет,
Корча, ружье-то твое!
А кушак-то твой ахнули...
Так или иначе, как-то раз легли цыгане спать, до трех часов ночи пели, плясали у костра, а потом угомонились да по шатрам разошлись.
И только сон начал глаза смыкать у цыган, вдруг слышат: выстрел раздался.
Тут все сразу из шатров долой.
- Кого убило?! - кричат цыгане друг другу. - Ты жив?
- Жив! - отвечает. - А ты?
- И я жив!
А кого же убило?
Посчитались цыгане, видят: вроде бы все живы.
- Так в кого же ружье жахнуло?
Стали искать.
Искали, искали, а перед рассветом нашли в кустах корову убитую.
Тут цыгане чуть со смеху не поумирали:
- Ха-ха-ха!
Корова кушак украла.
- На шее у коровы кушак.
- Смотри, смотри, кушак на хвосте привязан.
- Глядите-ка, ребята, у коровы ноги кушаком спутаны.
Короче говоря, каждый старался как мог, один только Корча, как только увидал убитую корову, нахмурился, черкнул глазами и приказал:
- Чтобы ни один человек к корове не подходил, чтобы никто к ней не прикасался.
Оседлал Корча своего серого коня и поехал в поле, где пастух коров пас.
Привел пастуха к убитой корове:
- Узнаешь, чья скотина?
- Узнаю, как не узнать, - ответил пастух. - Ведь это Ивана нашего корова.
Самый что ни есть бедняк он у нас на деревне - голь перекатная.
Детишек дома уйма, одна только радость была - корова!
Хоть как-то помогала век вековать.
Теперь совсем им жизни не будет.
Помрут детишки с голоду.
Побежал пастух в деревню и объявил мужикам, что, мол, убил цыган корову из ружья.
Всполошились мужики.
Жена Ивана в слезы ударилась, а Иван за топор схватился.
Прибежали мужики в табор.
Выходит Корча навстречу и говорит:
- Зачем, мужики, на меня напраслину возводите?
Я не убивал Ивановой коровы.
Ружье само выстрелило.
- Что ты мелешь, старик, как может ружье само выстрелить?
Объяснил Корча, как было дело, мол, так и так, пропал, дескать, его кушак, вытащил тогда он свое ружье волшебное да заставил поначалу всех цыган перед ружьем пройти, но только не выстрелило ружье, а ведь знали цыгане, что, если кто из них кушак украл, того смерть ждет.
И вот сегодня утром выстрел раздался, сбежались все, глядят - корова убитая.
- Да что ты чепуху городишь?
Что ты от ответа увиливаешь?
- И это вы напрасно говорите, ответа я не боюсь.
А тебе,
Иван, я за корову заплачу, так заплачу, что век помнить будешь да добрым словом станешь поминать меня.
- А мы сейчас посмотрим, что это за корова, - промолвил Корча, вынул из-за голенища цыганский нож и вспорол корове брюхо.
Когда желудок разрезали, глядят: а там кушак Корчи, золотом расшитый, лежит цел целехонек.
Щедро заплатил Корча Ивану за убитую корову, а скотину велел закопать и к мясу ее не притрагиваться, мол, нечистое животное.
С той поры цыгане поверили в силу волшебного ружья.
