Мне хочется пафос просиженный
Поместить на строчки альбома.
Хочу засыпать в темноте.
Хочу обрести это снова.
В моих руках карандаш,
Но он не властен над словом.
Внимаю я правде пера,
Вдохнув зачарованно смолы.
Шипит и струится змеиным изяществом темень,
Спускаясь заточенно гранью ушедших времён.
В груди вместо сердца
Давно уже прячется кремень,
И, может, ночная истома его подожжёт.
День терпимей ко лжи,
Ночь честна, как нагая.
Она же шуршит по траве,
Как девчонка босая.
Дурманящих ирисов не выпуская из рук,
Безмолвного вопля повсюду прокатится звук.
Себя поминутно я уличаю в обмане!
И ложный эскиз обводится контуром солнца.
С другими я искренность смело теряю в тумане,
Царапаю воздух, ловя эти капли, одна.
Как можно решиться, когда ты всю жизнь одинока?
И словно Татьяна повсюду ты ищешь кого-то.
Не выйдет сманить тебя блёстками их комплиментов,
И не очаруешься фото счастливых моментов.
Я личное снова узором метафор зашью,
На миг отвернусь- блистает улыбка дневная.
С моей колокольни людей я сурово сужу.
Хотя бы, не тороплюсь.
Но и не море плескает.
В том полчище чувств кто топится,
Кто-то ластится,
А кто-то вверяет ему себя без остатка.
Во мне что-то брезгует в пене белёсой мочиться,
В кислотных волнах растворяться,
Как химконцентраты.
Когда-нибудь ночью, бредя по осталому брегу,
В дурмане дубрав потеряюсь почти безвозвратно.
К дышащей атласом волне меня выведет смело,
За руку держа , по камням проведя аккуратно,
Отчаянный странник, бродягам что путь освещает,
Лунный сын, её луч, добрый малый
(Бунтарь, каких мало!)
И ясной дорогой сиренево путь замерцает.
Искупаюсь. Вернусь. Полюблю.
Но всё не так сразу…
