Сверху вниз наискосок

В то лето, когда я еще не ходил в школу, у нас во дворе был ремонт.

Повсюду валялись кирпичи и доски, а посреди двора высилась огромная куча песку.

И мы играли на этом песке в «разгром фашистов под Москвой», или делали куличики, или просто так играли ни во что.
Нам было очень весело, и мы подружились с рабочими и даже помогали им ремонтировать дом: один раз я принес слесарю дяде Грише полный чайник кипятку, а второй раз Алёнка показала монтерам, где у нас черный ход.

И мы еще много помогали, только сейчас я уже не помню всего.
А потом как-то незаметно ремонт стал заканчиваться, рабочие уходили один за другим, дядя Гриша попрощался с нами за руку, подарил мне тяжелую железку и тоже ушел.
И вместо дяди Гриши во двор пришли три девушки.

Они все были очень красиво одеты: носили мужские длинные штаны, измазанные разными красками и совершенно твердые.

Когда эти девушки ходили, штаны на них гремели, как железо на крыше.

А на головах девушки носили шапки из газет.

Эти девушки были маляры и назывались: бригада.

Они были очень веселые и ловкие, любили смеяться и всегда пели песню

Ландыши, ландыши».

Но я эту песню не люблю.

И Аленка.

И Мишка тоже не любит.

Зато мы все любили смотреть, как работают девушки-маляры и как у них все получается складно и аккуратно.

Мы знали по именам всю бригаду.

Их звали Санька,

Раечка и Нелли.
И однажды мы к ним подошли, и тетя Саня сказала:
– Ребятки, сбегайте кто-нибудь и узнайте, который час.
Я сбегал, узнал и сказал:
– Без пяти двенадцать, тетя Саня…
Она сказала:
– Шабаш, девчата!

Я – в столовую! – и пошла со двора.
И тетя Раечка и тетя Нелли пошли за ней обедать.
А бочонок с краской оставили.

И резиновый шланг тоже.
Мы сразу подошли ближе и стали смотреть на тот кусочек дома, где они только сейчас красили.

Было очень здорово: ровно и коричнево, с небольшой краснотой.

Мишка смотрел-смотрел, потом говорит:
– Интересно, а если я покачаю насос, краска пойдет?
Аленка говорит:
– Спорим, не пойдет!
Тогда я говорю:
– А вот спорим, пойдет!
Тут Мишка говорит:
– Не надо спорить.

Сейчас я попробую.

Держи,

Дениска, шланг, а я покачаю.
И давай качать.

Раза два-три качнул, и вдруг из шланга побежала краска!

Она шипела, как змея, потому что на конце у шланга была нахлобучка с дырочками, как у лейки.

Только дырки были совсем маленькие, и краска шла, как одеколон в парикмахерской, чуть-чуть видно.
Мишка обрадовался и как закричит:
– Крась скорей!

Скорей крась что-нибудь!
Я сразу взял и направил шланг на чистую стенку.

Краска стала брызгаться, и там сейчас же получилось светло-коричневое пятно, похожее на паука.
– Ура! – закричала Аленка. – Пошло!

Пошло-поехало! – и подставила ногу под краску.
Я сразу покрасил ей ногу от колена до пальцев.

Тут же, прямо у нас на глазах, на ноге не стало видно ни синяков, ни царапин!

Наоборот,

Аленкина нога стала гладкая, коричневая, с блеском, как новенькая кегля.
Мишка кричит:
– Здорово получается!

Подставляй вторую, скорей!
И Аленка живенько подставила вторую ногу, а я моментально покрасил ее сверху донизу два раза.
Тогда Мишка говорит:
– Люди добрые, как красиво!

Ноги совсем как у настоящего индейца!

Крась же ее скорей!
– Всю?

Всю красить?

С головы до пят?
Тут Аленка прямо завизжала от восторга:
– Давайте, люди добрые!

Красьте с головы до пят!

Я буду настоящая индейка.
Тогда Мишка приналег на насос и стал качать во всю ивановскую, а я стал Аленку поливать краской.

Я замечательно ее покрасил: и спину, и ноги, и руки, и плечи, и живот, и трусики.

И стала она вся коричневая, только волосы белые торчат.
Я спрашиваю:
– Мишка, как ты думаешь, а волосы красить?
Мишка отвечает:
– Ну конечно!

Крась скорей!

Быстрей давай!
И Аленка торопит:
– Давай-давай!

И волосы давай!

И уши!
Я быстро закончил ее красить и говорю:
– Иди,

Аленка, на солнце пообсохни!

Эх, что бы еще покрасить?
А Мишка:
– Вон видишь, наше белье сушится?

Скорей давай крась!
Ну с этим-то делом я быстро справился!

Два полотенца и Мишкину рубашку я за какую-нибудь минуту так отделал, что любо-дорого смотреть было!
А Мишка прямо вошел в азарт, качает насос, как заводной.

И только покрикивает:
– Крась давай!

Скорей давай!

Вон и дверь новая на парадном, давай, давай, быстрее крась!
И я перешел на дверь.

Сверху вниз!

Снизу вверх!

Сверху вниз, наискосок!
И тут дверь вдруг раскрылась, и из нее вышел наш управдом Алексей Акимыч в белом костюме.
Он прямо остолбенел.

И я тоже.

Мы оба были как заколдованные.

Главное, я его поливаю и с испугу не могу даже догадаться отвести в сторону шланг, а только размахиваю сверху вниз, снизу вверх.

А у него глаза расширились, и ему в голову не приходит отойти хоть на шаг вправо или влево…
А Мишка качает и знай себе ладит свое:
– Крась давай, быстрей давай!
И Аленка сбоку вытанцовывает:
– Я индейка!

Я индейка!
Ужас!
Да, здорово нам тогда влетело.

Мишка две недели белье стирал.

А Аленку мыли в семи водах со скипидаром…
Алексею Акимычу купили новый костюм.

А меня мама вовсе не хотела во двор пускать.

Но я все-таки вышел, и тетя Саня,

Раечка и Нелли сказали:
– Вырастай,

Денис, побыстрей, мы тебя к себе в бригаду возьмем.

Будешь маляром!
И с тех пор я стараюсь расти побыстрей.