Кто сказал, что страданье прекрасно,
И душа болит высоко и красиво,
Ведь в нём эмоции контрастны,
И проявляются с особой, видимой силой…
Нет, настоящее горе — безобразно,
Некрасиво, да и безгласно.
Заплаканные веки мешкообразны,
И глаза от слёз страшные и красные.
В горе ты слаб и унижен,
Обессилен, раздавлен и сломлен.
Безвыходность разлита сжиженным
Метаном, для взрыва души пригодным.
Вот и сейчас это случится —
Ты не выдержишь, разлетишься в клочья,
А время всё длится и длится,
Бесстыже смотря в скважину замочную.
Прекратите, прошу, не мучьте более,
И слез уж нет — глаза все выжжены,
А мне в ответ: «Нет прекрасней доли
Забирать энергии, чувствами движимы».
Люди, люди, придите на помощь,
Хотя помощи нет никакой от вас!
Все раздражают маской скорби,
Суетой и стараньем расцветить окрас
Моей новой реальности, она черно-белая,
Так гораздо проще, дуальность понятна.
И хочется сдохнуть, чтобы уйти в светлое,
А надо жить в темноте неприятной,
Страшной даже, густой и липкой,
Как паутина, я ею обмотана
Буть же ты проклята, судьба-скотина!
Ненавижу всё, и это бесповоротно…
А в это время Ангел плачет,
Так горько и так безутешно.
Он не мог ничего сделать иначе,
Время все вылечит, но неспешно.
Ему надо стараться выводить на свет,
Потихоньку, шажками малыми.
Для этого трудно сыскать момент,
Когда душа в ненависти, багряно-алая.
И он ждёт терпеливо, цепляясь за проблеск,
Когда горе ослабит хватку железную.
Он ищет росточек в тёмных комлях
Любви к себе и к жизни безбрежной,
Вечной, разлитой вселенскими далями,
Или компактной, в точке единой…
Мы были б счастливей, если знали бы
Мира большого большую картину.
