Реву я каждый раз белугой

Реву я каждый раз белугой, 

Как вижу хронику войны, 

И песни фронтовые кругом

Во мне поются до зари. 

Смотрю «А зори…» раз тридцатый, 

Все кадры знаю наизусть, 

Но каждый раз вместе с девчатами

Я умираю... и молюсь

За всех, кто там остался — в поле

Или в лесу, иль пал с небес, 

Или в окопе сгнил, в неволе, 

В концлагере расстрелян. Вес

Той ноши боли бесконечен, 

Так жаль все жизни до одной! 

И путь живых был изувечен

Бесчеловечною войной.

Она оборвала возможность

Смотреть на жизнь как чудо. Там

Всё было просто, непреложно  

Питать всю ненависть к врагам. 

Их должно убивать без чувства, 

Без сострадания и вины. 

Насилие, а не искусство, 

Принять все правила войны. 

И мы черствели, видя зверства, 

Переживая смерть друзей,  

И убивали из протеста, 

И мести, и надежды всей, 

Что всё закончится когда-то, 

И будет мир, и будет кров… 

Но возвращаются ребятам 

Костры из сожженных дворов, 

Предательство и героизм, 

Любовь и голод, смерть и пир, 

И вечная картина жизни — 

Война и мир, война и мир….

«Не вини себя», — сказала Рита 

Старшине Васкову…. Сердце сжалось, 

«Родину мы защищали» ... А мне криком 

Так хотелось закричать: «За что досталось

Нашим бабушкам, дедам? За что погибли?  

Не доняньчили детей, не долюбили!» 

Жизни их землей сырой присыпав, 

Нас как будто бы за них судьба просила.

И пронзило сердце малолетки,

Там, в кинотеатре летнем в поле,  

Что есть что-то выше жизни, выше деток, 

Это — Родина, мы за неё в беде и горе. 

А она страдалица несчастная

Трижды уничтожена в 20-й век. 

Возрождается желаниями страстными 

Отмолить ей процветание на тысячи лет!

Защитить и обиходить её земли вновь

Показать себе и миру красоту полей,

Гор, лесов, морей и городов, 

И талант, и праведность её людей.