Тьма густа, наступает волной, скалит острые зубы в беззвучной угрозе, поднимается выше и выше, укутав и город, и крыши, и вечность сполна. Раскрывает глаза — сотни глаз у неё, сотни рук — и не трать свои слёзы, ведь она постучалась к тебе в час полночный, печальный, свести чтоб с ума.
Бредишь солнечным светом, и тонкие пальцы с мольбою вцепляются в спички, но коробка пуста, ты не сможешь теперь в эту ночь ничего — даже свечки — зажечь. Этот город сожрёт темнота, не оставив ни корки, ни следа, ни птички, и тебе не спастись, не уйти, не сбежать, не вскричать. Тьма не жалует речь. Прижимается к стенам, вползая в раскрытые окна, в закрытые двери, и со звоном взрывает один за другим маяки, и витрины, и все фонари. Убежали вчера ещё утром из города крысы и прочие звери. Только ты в нём остался.
Один на один с этой тьмой, что взрастает в груди.
И бежать уже поздно совсем, и спасаться не время, во что б ты ни верил. Нет ни звёзд, ни луны, никакого отсвета и блика. Ничего.
Огня ты не жди.
Темнота раскрывает вдруг пасть, затмевает собой, не допустит потери. Кто поможет, кто вскрикнет, кто даст тебе знак, если только она впереди? Не наступит рассвет, не проснётся средь туч, не коснётся ладонью он стёкол.
Чернота, чернота, чернота…
Ты как будто ослеп и оглох. Онемел насовсем этот город, погрязший в ночи.
Из последних сил катится, катится шёпот:
«Ты в ответе за всё, ты есть гибель, причина и повод.
Ты сдался ей в плен».
