Этот наш “чайна-таун” и нищ, и уродлив.
Но луна подмигнет на бегу —
и китаец похож на живой иероглиф,
темно-синий на чистом снегу.
Впрочем, может быть, это — узбек или ненец:
у великодержавной луны
нет охоты вникать в эту мелочь — в стране ведь
все давно и до смерти равны.
Ну, а может быть, это Иван или Хаим,
панк захожий, заезжий талиб…
Почему-то в России зовется Шанхаем
самострой, самостук, самоскрип.
От великого города в гуще лачужной —
ничего. Но язык не соврет…
Лай бродячей собаки, незлой, но недужной,
всхлип лишенных забора ворот.
О, “нахаловки” наши! Последняя дерзость
безочажной, бездомной души.
Леность градоначальников иль мягкотелость —
отпусти им, Господь, не греши!
Пусть горит перехваченный где-то чинарик,
полыхающий по временам,
как в великом Шанхае китайский фонарик,
Бог весть что обещающий нам.
1963
