Побиваемый камнями,
Он не раз стоял пред вами
И не сдал, не смолк,
Как ни щерились клыками
С блещущими языками
Волкодав и волк.
Надвигались полукругом,
Все азартней, друг за другом,
Разрывая гул.
И глаза нечеловечьи,
И в порыве зверьи плечи –
Праздничек — разгул.
Не в пустыне Аравийской,
А пред миром всем так близко,
Тут бы защитить!
Но взыграло волчье племя,
И остановилось время,
Чтоб вконец стравить.
Он стоял на том же месте
И камней не слышал мести
В освещенной мгле,
И клыками вечной казни
Разрастался черный праздник.
В боевом Кремле.
Словно никого не видел
В бедственной своей планиде,
Тихо, как он мог,
Торопясь, слегка картавя,
Говорил он, землю славя,
Ту, что создал Бог.
Не в пустыне Аравийской,
К Божьему пределу близкой,
Не среди светил,
А под волчьей пастью света
Двигалась его планета
Из последних сил.
Как под ружьями конвоя,
Принял все попреки стоя,
Не в последний раз.
Слова не дали закончить,
Разрывался колокольчик —
Государев глаз —
Принял за шута пророка,
Вот и началась морока.
Все зашлось в Кремле.
Но свое сказал, как мог он,
Не в Кремле стоял, пред Богом,
На Его Земле.
1968
