Алушта, на солнце пекущая август.
Полосками — тени на пляжниках гриль.
И сразу никто не заметил зигзагом
съезжающий к площади автомобиль.
Подумаешь — тент, полинявший и пыльный.
Подумаешь, где-то помятый капот.
Наверное, груши привёз.
Или дыни.
Семья с детворой через площадь идёт,
малец отстаёт: новомодные шлёпки
намокли, скользят и спадают, хлюп-хлюп.
И скрипнула дверь. На густом солнцепёке —
мужчина в кабине.
Седеющий чуб —
как соль по угольям.
Как били наотмашь.
На берег взглянул из-под смуглой руки —
и, спрыгнув из кузова, сняли на площадь
пятнадцать подростков свои рюкзаки.
И горе солёное тридцатиглазо
смотрело на Чёрное море — да так,
что тётка, на клумбе поившая розы,
застыла в молчании, выронив шланг.
Под влажное хлюпанье детских сандалий
водитель, что к пляжным перилам приник,
так тихо сказал, что едва разобрали:
они из Луганска.
Стреляли у них.
