Парижанка

Вы себе представляете

            парижских женщин

с шеей разжемчуженной,

             разбриллиантенной

                       рукой…

Бросьте представлять себе!

              Жизнь —

                  жестче —

у моей парижанки

         вид другой.

Не знаю, право,

        молода

            или стара она,

до желтизны

      отшлифованная

              в лощеном хамье.

Служит

    она

      в уборной ресторана —

маленького ресторана —

            Гранд-Шомьер.

Выпившим бургундского

            может захотеться

для облегчения

        пойти пройтись.

Дело мадмуазель

         подавать полотенце,

она

  в этом деле

        просто артист.

Пока

   у трюмо

       разглядываешь прыщик,

она,

  разулыбив

       облупленный рот,

пудрой подпудрит,

         духами попрыщет,

подаст пипифакс

        и лужу подотрет.

Раба чревоугодий

         торчит без солнца,

в клозетной шахте

         по суткам

              клопея,

за пятьдесят сантимов!

           (По курсу червонца

с мужчины

      около

          четырех копеек.)

Под умывальником

          ладони омывая,

дыша

   диковиной

        парфюмерных зелий,

над мадмуазелью

         недоумевая,

хочу

  сказать

      мадмуазели:

— Мадмуазель,

       ваш вид,

           извините,

                жалок.

На уборную молодость

           губить не жалко вам?

Или

  мне

    наврали про парижанок,

или

  вы, мадмуазель,

          не парижанка.

Выглядите вы

       туберкулезно

              и вяло.

Чулки шерстяные…

         Почему не шелка?

Почему

    не шлют вам

          пармских фиалок

благородные мусью

          от полного кошелька? —

Мадмуазель молчала,

           грохот наваливал

на трактир,

      на потолок,

            на нас.

Это,

  кружа

     веселье карнавалово,

весь

   в парижанках

          гудел Монпарнас.

Простите, пожалуйста,

           за стих раскрежещенный

и

 за описанные

        вонючие лужи,

но очень

     трудно

         в Париже

              женщине,

если

   женщина

        не продается,

               а служит.