вряд ли нас когда-нибудь здесь простят - «оправдать» не в принципах здешних псов. здесь у нас безмолвие в новостях, здесь все двери заперты на засов. у меня лимит на остатки слов, больше десяти не произнесешь. да и что с них толку, что с них возьмешь - все равно одна клевета и ложь.
все что было «ими», теперь труха, да и нас пропустят сквозь сеть, как рыб. нам с тобой поверил бы даже МХАТ, так мы убедительны и мудры. мы - последний козырь, нас нечем крыть, разве что бетонной глухой плитой. мы ведем с молчаньем неравный бой, нам хватает наглости быть собой.
и теперь читай меня, как талмуд, очищая мысли от шелухи. вряд ли нас однажды упомянут - мы с тобой проклятия и стихи. мы - сожженный флагман, неспетый хит, мы страшнее выстрелов и собак. были просто целями для атак - спички, вдруг упавшие в бензобак.
если нас однажды произнесут, то потом отрежут при монтаже. здесь привыкли слушать одну попсу, здесь ржавеют рухлядью в гараже. это дохлый номер, плохой сюжет, я едва терплю это, я боюсь. я держу запястье, считаю пульс, я, наверно, вряд ли уже проснусь.
я хочу, чтоб точно, наверняка, я хочу гореть и еще светить. у меня осталась одна строка, дальше - не читай при мне, уж прости. у меня здесь ветер в окне свистит, здесь срывает крыши и потолки. у меня лимит до конца строки, у меня шаги в тишине легки.
только для того, чтоб вперед идти,
мне вполне хватает твоей руки.
