Кабак при дороге

Кабак при дороге,

и ночь медовуху из тыквы луны разливает народу в лужёную глотку.

Эй, стихоплёт, не ленись, бай зевакам в глаза про Смородинку-речку.

И про то, как устала Ягиха через мост прогонять по всему околотку.

А потом зарыдала, качая култышку, завыла, да с горя полезла на печку.

Внутри вместо сердца – окалина, на железной болванке.

(поди ты попробуй, вечность шататься через речки кипящую смоляную утробу).

А сколько их было… (и каждый к Морене дорогу искал, к этой вон самозванке).

Молодых да зелёных кормила костлявая, парила, а с иных убирала хворобу.

А ещё раньше (с памятью плохо, но кое-что помнит) Змей-прощелыга

На настойку в избу залетал временами и хвастал, что похитил Забаву, поганец.

Всё сидел и расписывал, как пожирает он девок, а после хлюпал, не вяжущий лыка,

Сопел, сокрушался, в отчаянье топал лапой и рвался Ягу пригласить на танец.

Эх, в кружке пусто, а в горле сухо! Ветер по ставням лупит разбойнично-грозно.

Чего пригорюнились, братцы? Ягу стало жалко али Горыныч напомнил кого-то некстати?

Былины да сказы наши от нас самих же. А впрочем довольно, робята, – поздно.

(И кружка дно разевает пустое, как рот у охрипшего в исступленьи дитяти.)

Кабак при дороге

Всякому рад, коли звонко в кармане, жадно считает всё с той же луной полушки…

Кабак при дороге

В веселье всегда с гостями, и понурому путнику отыщет лекарство от черной тоски.

А поэту – свободно: груз денег не давит, и не печалит отсутствие кружки.

Он идёт налегке, купая в пыли стёртые в хлам одни разъединственные башмаки.