(поэма)
«Продлить бы день ещё на миг,
и вовсе в нём остаться.
Забыть, всё то, что я постиг,
И всуе затеряться…
Но прежней жизни чуткий сон
Отец велит нарушить,
И прежде, чем взойти на трон,
Судьбу и жизнь разрушить.
В хитросплетеньях бытия,
Я, всё, что было ведал.
До самого распятия,
За тех, же, кто и предал.
Но путь не пройден до конца,
Безвинных судят строго.
И до тернового венца
Не долгая дорога».
Пылавший день, сошел на нет,
И нужно возвращаться.
В тени деревьев силуэт
Не мыслит затеряться.
Его схватили руки тех,
Кому Он правду ведал,
Исполнив замысел на грех
Для ближнего, кто предал.
А жизнь хотелось бы спасти,
И множество соблазнов.
Но, чашу мимо пронести
Исус молил напрасно.
Минувший день похож на век
Гнетущий и мятежный
Где Бог, такой же человек
Но как никто - безгрешный.
2.
В ночи крадется новый день,
Бесшумно и незримо,
К домам Израиля под сень,
В стенах Ершалаима.
В дому неброском скудный быт,
С иными очень схожий.
Мария за полночь не спит
Тревога сердце гложет.
И ей, уже не надо знать,
Что вечер повествует.
Она, как и любая мать
Беду ребенка чует.
3.
В темнице каменно-пустой
Спаситель ночь томится,
А искуситель на постой
В его острог стремится.
Но и его не пробил час,
Отсрочены мгновенья.
А как хотелось бы сейчас
Ему усилить рвенье.
В окошко льется свет луны,
Спасителю не спится.
За тяжесть не своей вины,
Его удел – молиться.
Теперь, Он просто ЧЕЛОВЕК
Безвинно осуждённый
Отживший свой короткий век
Спаситель не спасённый.
Он молит только об одном,
Оставив все сомненья;
И не теперь и на потом –
Великого терпенья.
Венец событий - скорый суд,
Решающий кто правый.
И вот, Христа уже ведут
Туда, где ждет расправа.
Он может всё переменить,
Одним своим решеньем,
И всех повинных осудить,
Меняя продолженье…
Но Он сегодня терпелив,
Как никогда, не к стати
Исус задумчив, молчалив
При Понтии Пилате.
Его судья не юных лет,
Ни лгун, ни провокатор,
Ни злыдень, алчущий побед,
А римский прокуратор.
Он только хочет получить
Ответы на вопросы,
Да суть событий изучить
В течении допроса.
«А ну, скажи мне назорей,
Ты, царь ли иудейский?»
«Ты говоришь, тебе видней,
Судья, Пилат понтийский».
«Ты подбивал разрушить храм,
Смущая тьму народа?»
«Спроси того, кто слышал сам,
Любого доброхота».
За сей ответ, ударил страж
Безвинного Исуса.
За непростительную блажь
Ответа без искуса.
« Как жаль, что это всё не сон,
Так хочется проснуться,
Но, здесь царит другой закон,
В нем люди познаются».
Тревоги ей не объяснить
И не грохочут грозы,
И не в чем, не кого винить,
Но, горло душат слёзы.
Всю ночь, до самого утра,
Душа её, как птица
В тисках телесного нутра
Бессонницей томится.
Её мольбы, на этот раз
Остались без ответа.
Мария не сомкнула глаз,
До самого рассвета.
Надежда теплится, пока,
(В беду, не сразу веришь
Покуда сам, наверняка
Догадку не проверишь).
И наступил, тот самый день,
Грядущего, за прошлым.
Растаяла сомнений тень,
С надеждой о хорошем.
Уже доказана вина.
Исуса ждёт распятье.
Вот, та жестокая цена,
За мыслимое счастье.
Теперь, назад не повернуть,
Тут каждый верен слову.
И начат, самый трудный путь
Ведущий на голгофу.
И не спеша, за шагом шаг,
А ноша давит плечи.
Толпа – Его невольный враг,
Обидно жалят речи.
В безликом шуме – чей-то плач
Скорбящих и спасенных,
И проклинается палач
На муки осужденных.
Увы, креста не избежать,
Хула звучит напрасно.
В толпе беснующейся Мать
Ступает безучастно.
Глаза застила пелена,
Нет сил всё это видеть.
С ума сойти бы, да Она
Не может ненавидеть.
Пронзили сердце сотни стрел,
За что такие муки?
Но видно Бог того хотел,
Ему и карты в руки.
Толпа, разгневанной рекой
Текла бранясь и каясь.
Христос шел битый и нагой,
О камни спотыкаясь.
Шипы тернового венца
Впивались больно в тело…
«Чуть-чуть осталось до конца
Задуманного дела».
Уже судьба предрешена
«О Боже, дай мне силы,
Чтоб чашу горькую, до дна
Теперь испить хватило.
Прости им Господи, прости
Завистливую злобу.
Они не ведают пути,
Они не верят слову.
За то, что силы нету в них,
За блуд и за коварства,
Через меня, помилуй их,
Прими, с любовью в царство».
«О как же долог этот сон…»
Но вот, конец дороги
Для тех, кто властью не внесен
В раздел -«мирские боги».
И время казни настаёт,
Вбивают гвозди в руки.
Не только тело боль грызёт,
Ножом по сердцу стуки.
По сердцу матери Его,
Не принятого Бога
Не зная будто одного:
Насколько, всё жестоко.
Палило солнце и жара
Изрядно всех душила.
Тела казненных, до нутра,
Как будто иссушила.
«Ведь ты же Бог? Спаси себя,
И нам потом поможешь.
Ведь это просто для тебя,
Ведь ты же это можешь!?»
«Могу, но видишь, дело в том,
Что ты в меня не веришь.
Не искупив вины крестом,
Иначе, не проверишь».
В ответ Ему, звучала брань
Из уст просивших чуда.
Соблазн велик, но эта грань,
Для Божьих сил остуда.
За всех терзают одного,
Лишь Мать скорбит о сыне.
Вокруг Марии никого,
Она одна, в пустыне.
Хоть рядом те, кто в трудный час
Помочь желает страстно.
Она не видит их сейчас,
И помощь их напрасна.
В глазах и пусто и темно,
И никакой нет силы.
В висках пульсирует одно:
«Спаси Его, помилуй»!!!
Душа, зажатая в тиски
В безмолвии рыдает.
Но жизнь, надеждам вопреки
В глазах Исуса тает.
«Зачем нужна такая боль?
Уж лучше мне Всевышний
На этот крест взойти позволь,
Пусть Сын, там будет лишний…»
В своей негаданной беде
Она не понимала,
Что рядом с сыном на кресте
Страданья принимала.
Мольбам, услышанным, в ответ
Из плотской жизни плена
Иисус покинул этот свет,
Порвав оковы тлена.
Грозой разверзлись небеса,
Никто не видел чуда.
Гнала зевак домой гроза,
Явившись ниоткуда.
А Он, воскрес, на третий день,
Святой и Всемогущий.
Поправший смертью смерти тень,
Спаситель свет несущий.
Вернулся Он и обнял мать
С зарницами рассвета.
Она всё силилась понять,
Не снится ли ей это?
Но, от груди Его, тепло.
Слезинка покатилась…
Глаза и губы и чело,
Всё к жизни возродилось!
В такое верится едва,
«свершилось предсказанье».
Пустыми кажутся слова,
Где значимо молчанье.
Застыв всего на миг один,
Что век казалось длится,
Стояли молча Мать и Сын,
Сын Божий и Царица.
И Богом быть не легкий труд,
Среди людей обычных,
Не все услышат и поймут
Заветов прозаичных.
Но, прихлебателей потом
Отыщется немало,
Кто торговать начнет крестом,
Как уличный меняла.
Ученья истинного свет
За пазуху запрячет,
Придумав свой созвучный бред,
И тот переиначит.
Начнет нести свою мораль
В запутанные массы.
И как любой искусный враль
Поставит рядом кассы.
Но ты им верить не спеши,
Не равен храм острогу.
Под звездным куполом души
Лежит дорога к Богу.
