Листопадник

Николай КРАСИЛЬНИКОВ

ЛИСТОПАДНИК

Художник-анималист Бобров жил на подмосковной даче. Гулял по лесу,

писал картины, а зимой иллюстрировал книги и раз в месяц обязательно по делам выезжал в Москву.

В уютном бревенчатом доме вдовца Боброва жили попугайчик Гоша, кошка Варвара, гончая Альфа. Так что художник не чувствовал себя одиноким.

Как-то осенним утром Бобров отправился в лес за грибами. Грибов не нашёл, но на обратном пути на поляне, заваленной листьями, услышал заполошный стрёкот сорок. Птицы прыгали, кружили вокруг ярко-розового куста и время от времени азартно пикировали в самую его гущу.

Бобров замахал руками, разогнал нахальных сорок, подошёл поближе. Вот те на! Под кустом, на пожухлой траве, плотно прижав к спине уши, лежал крохотный зайчонок. Бобров вспомнил, что рожденных осенью зайчат охотники называют листопадниками.

Художник поднял насмерть перепуганного малыша, посадил в пустую корзинку и понёс к себе на дачу.

Дома он посадил зайчонка в коробку из-под пылесоса, налил ему в блюдечко молока. Так и стал жить найдёныш у художника. Ночью сидел в коробке, а днём бегал по комнатам.

Кошка Варвара к появлению нового квартиранта относилась спокойно. Правда, разок вытянулась мостиком, зашипела, но, почувствовав, что зайчонок-несмышлёныш её не боится, выпустила «пар» и стала гулять «сама по себе».

Попугайчику Гоше тем более было всё равно, кто в доме. Знай, прыгает в клетке по жердочке, шелушит клювом подсолнечные семечки, брызгает в поилке водой – то ли пьёт, то ли охорашивается…

Зато гончая Альфа – надо же доказать хозяину, что она прирождённая охотница – при первой встрече сразу же накинулась на «добычу». Но громкий и властный голос Боброва «Нельзя!» остановил собаку. Альфа только внимательно обнюхала листопадника, подумала и отправилась к ковру-подстилке, что служил ей диваном и кроватью. Однако зайчонок сам не захотел расставаться с мягкой и тёплой Альфой, поскакал следом за ней и лёг рядом. Гончая, конечно же, сначала гневно отворачивалась от непрошенного «щенка» и поглядывала на хозяина. Но тот все её резкие движения обрывал резким окриком «Нельзя!»

Нельзя так нельзя… Альфа и сама не заметила, как постепенно привыкла к зайчонку. Спали вместе на коврике, лакали молоко из одной миски. Правда, завтраки и обеды у них были разные. У Альфы – мясные, а у зайчонка – вегетарианские. Он с удовольствием хрумкал капустными листьями, морковкой, сухим сенцом… А с наступлением холодов всё чаще и чаще прислушивался к свисту ноябрьского ветра в печной трубе, шуршанию листьев рябины за окном, к писку мышей в подполе. Ленивица Варвара почему-то совсем их не ловила. Отлёживалась весь день на лавке да пела сама себе песенки.

Однажды зайчонок, уже заметно подросший и окрепший, выбежал в приоткрытую дверь в огород и затерялся в свекольной ботве. Художника дома не было – поехал в соседнее село на велосипеде разжиться свежим молоком. С полным бидоном довольный Бобров затормозил у калитки и… онемел от ужаса. Какая-то псина, яростно рыча и мотая лохматой башкой, трепала в огороде его питомца.

Бросив и велосипед, и бидон с молоком у штакетника, Бобров кинулся на выручку. Собака, поджав хвост, скрылась в щели забора. Бобров нагнулся, дрожащими руками схватил взлохмаченный комочек. Слава богу, живой! Только ухо порвано…

Придя домой, он первым делом смазал рану йодом.

Кошка Варвара с удивлением уставилась на одноухого зайчонка: откуда, мол, такой взялся? Зато растяпа Альфа с нежностью матери вылизывала языком все ранки на теле приёмыша.

Весь вечер художник не находил себе места. Заложив руки за спину, выхаживал взад-вперёд по половицам.

Ухо зажило не скоро. За это время зайчонок заметно вырос, превратился в крепенького русака в пушистой серой шубке. Когда, наконец, выпал первый снег, Бобров решил выпустить его на волю. Посадил зайца в ту самую грибную корзинку и вместе с Альфой отправился в ближайший лес.

Заяц сначала не хотел вылезать из корзины: то ли не верил в долгожданную свободу, то ли не хотел расставаться со своими друзьями. С художником, с Альфой, даже с самолюбивой Варварой. Но тут Бобров перевернул корзинку на бок, слегка толкнул её и… одноухий русак выкатился на снег! Оглянулся косыми желудёвыми глазами по сторонам: тут – поле, там – лес… Вобрал в ноздри бодрящего воздуха, топнул задними мозолистыми лапами и сиганул в кусты. Азартная охотница Альфа, было, хотела рвануться за ним, да… за кем бежать-то? За своим собственным сынишкой? И гончая, виновато глянув на хозяина, послушно затрусила за ним обратно по тропинке, туда, где над их домом причудливым кренделем таял в небе тёплый, добрый дымок.

Художник Валерий Артамонов. Осенняя охота