У мужика, большого эконома, Хозяина зажиточного дома, Собака нанялась и двор стеречь, И хлебы печь,
И сверх того полоть и поливать рассаду. Какой же выдумал он вздор,— Читатель говорит,— тут нет ни складу, Ни ладу. Пускай бы стеречи уж двор;
Да видано ль, чтоб где собаки хлеб пекали Или рассаду поливали? Читатель!
Я бы был не прав кругом,
Когда сказал бы: «да»,— да дело здесь не в том,
А в том, что наш Барбос за все за это взялся,
И вымолвил себе он плату за троих;
Барбосу хорошо: что нужды до других. Хозяин между тем на ярмарку собрался, Поехал, погулял — приехал и назад, Посмотрит — жизни стал не рад, И рвет, и мечет он с досады: Ни хлеба дома, ни рассады. А сверх того к нему на
Залез и клеть его обкрал начисто вор.
Вот на Барбоса тут посыпалось руганье;
Но у него на все готово оправданье:
Он за рассадою печь хлеб никак не мог;
Рассадник оттого лишь только не удался,
Что, сторожа вокруг двора, он стал без ног; А вора он затем не устерег, Что хлебы печь тогда сбирался.
