Как-то поплыли Юхан Перса и Элиас Нильса на острова поохотиться на морских птиц и собрать птичьих яиц.
В тот день им везло: жирных гаг настреляли да яйцами целый ящик наполнили.
Из дома они взяли с собой кофе и еду, да к тому же в лодке припасли небольшую фляжку — надо ж себя побаловать.
Развели костёр, закурили, поболтали немного о том о сём, а потом Элиас и говорит Юхану:
Последи-ка ты за кофе, а я возьму лодку и порыбачу».
В тот день клёв был отменный, но ни одной рыбёшки поймать не удавалось.
Казалось, будто чья-то крепкая рука дёргает за крючок, а когда вытаскиваешь леску — крючок пустой.
Тут Элиас и заподозрил, что дело нечисто.
Ну, погоди, раз ты такой голодный, может, вот это попробуешь?» — пробормотал тогда Элиас, посмеиваясь в бороду.
Взял старую рыбацкую рукавицу, наполнил её всяким хламом и прицепил на крючок.
Не успел удочку забросить, как леску потянуло на дно.
Чувствует Элиас — на крючке что-то тяжёлое.
Стал тянуть изо всех сил, да всё напрасно.
Но не таков он, чтобы вот так просто сдаваться: намотал леску на уключину, поплевал на руки и давай опять тянуть.
Вдруг поклёвка прекратилась.
Элиас уж было подумал, что крючок оборвался, как вдруг из воды появился здоровенный морской бычок: головой во все стороны мотает — от рукавицы избавиться хочет.
И несётся рыбина прямо на Элиаса.
Стукнулась с треском об лодку и легла на воде — на Элиаса во все глаза смотрит.
Такой страсти Элиас отродясь не видывал: пасть широко раскрыта, на губе крючок с приманкой болтается, а сама рыбина пыхтит и стонет, жабры раздуваются, словно огромный пузырь, а маленькие косые глаза так и зыркают во все стороны.
Тело сплошь покрыто шипами, а кожа висит на ней словно лохмотья.
Тут Элиаса зло взяло, что какой-то проклятый бычок испортил ему всю рыбалку.
Эй ты, глазей сколько влезет, — крикнул он, — а только я тебя ничуть не боюсь!» Изловчился Элиас, схватил морского зверя, выдернул крючок и плюнул с досады прямо ему в пасть.
Вот тебе, свинья ты этакая!» — и выбросил рыбину в море…
Прошло время, и случилось так, что Элиас опять отправился на рыбалку в те места.
На сей раз он был один.
Оставил Элиас лодку в тихой заводи и пошёл приготовить кофе.
А пока кофе варился, решил побродить по острову.
Волны бились о каменистый берег, заливая водой каждую расселину, а вокруг на скалах кричали птицы.
Тут и вспомнил Элиас о рыбине, что попалась ему здесь на крючок не так давно.
Видит — откуда ни возьмись, прямо перед ним на камне лежит та самая тварь.
Должно быть, выдра её тут бросила.
Дохлая поди, вон как вся высохла», — подумал он и потрогал её ногой.
А рыбина возьми да и оживи: стала биться, извиваться как сумасшедшая, пастью воздух хватать.
Тогда Элиас поддал её ногой покрепче так, что полетела она прямо в море.
И вдруг стала рыбина расти, расти и превратилась в жуткое чудище.
Поднялось чудище из воды, разинуло пасть размером с корабельный сундук и проревело:
Ну что, может, и теперь захочешь плюнуть мне в пасть,
Элиас!
Только вот что я тебе скажу…»
Дальше Элиас слушать не стал.
Кинулся он прочь, да с такой прытью — только пятки засверкали.
Вскочил в лодку и всю дорогу до дома грёб так, что пот лил с него градом.
И только когда к берегу причалил, вспомнил Элиас, что на острове у него кофе варится…
