Я себя ни черта не берёг,
вот уже черта, за ней — последний порог.
Делать нечего, а страх покинул давным-давно,
по мне навзрыд рыдали петля, револьвер, окно
(кажется, открытое настежь на 11-ом этаже).
Ты же помнишь, как высота мне всегда была по душе?
Как не хватало воздуха и вечно мало пространства,
как в эти серые стены с криком летели бокалы
ради контраста?
Оставляя собой темно-бордовый след на старых обоях,
а мне бы многоэтажки променять на запах любимой хвои,
потеряться в темных лесах, где нет ни единой души.
Как там сейчас без меня? Расскажи мне, пожалуйста,
расскажи!
Как ветер проносится, не упираясь в высокие здания,
как его объятия, словно стирают всё, что происходило ранее.
То, что мучало, тревожило, выворачивало тебя изнутри.
Впрочем, там где потерял всё, там теперь и гори,
обнаженный болью и осенней прохладой.
Падай.
Падай.
Падай.
Познание самых нижних граней
на рассвете обернется отказом от любых ожиданий,
освобождением от тысячи твоих бесконечных «должен»,
там, где нет ничего — торг невозможен.
Даже со своим отражением в зеркале.
Сколько лет ты общался с ним
сплошными никчемными
мерками?
— Очередная «почтиединица»,
что свою ценность не прочувствует даже на мизер,
ложно принимая свои смыслы за хаотично
на пол рассыпанный чертов бисер,
который и собирать-то, кажется,
уже толку ноль.
Вот только, когда наступаешь,
ощущаешь эту едва уловимую боль.
Будто всё и в порядке, но что-то пошло не так:
молча наблюдаешь, как святое тащит тебя во мрак,
а уникальность твоего пути в итоге окажется
всего лишь простейшей функцией.
И не важно: борись, что есть сил,
или наслаждайся любимой деструкцией.
И что бы ни выбрал,
в этих многоэтажках всё заранее обречено.
Пожалуйста, забери меня, мне очень здесь тяжело.
