Старик

Среди таверны, суеты ее и крика,

склонившись над столом, сидит старик — он —

один — газета перед ним и больше — никого.

Унижен жалкой старостью, он думает, как мало

он радовался в те года, когда не миновала

пора красы, и сил, и разума его.

Он чувствует, что постарел, об этом помнит поминутно.

Но все же юности пора — она как будто

была вчера. Ничтожный срок, ничтожный срок.

Все осмотрительность — она всю жизнь его водила за нос, —

а он ей верил, как безумец, этой лгунье, что смеялась:

«До завтра подождешь. Еще вся жизнь осталась впрок».

И сколько он порывов обуздал в себе отказом

от радости возможной, и его безмозглый разум

все упущенья днесь высмеивают в нем.

Но от печальных воспоминаний вдруг головокруженье

он ощутил. И вот он средь кофейни,

на стол облокотись, забылся сном.