Белому Листу Бумаги очень не нравились исписанные чернилами его собратья, другие бумажные листы, лежащие в большой стопке на письменном столе – слегка помятые, с кляксами и помарками на полях. «Фу, какие они неопрятные, какие грязнули!» – думал он, оценивая только внешний вид и не вникая в смысл написанных на них слов. Нет, он таким не будет! И чтобы навсегда избежать каракулей и оставаться белым и чистым, Белый Лист Бумаги решил, что не отдаст себя ни пишущей машинке, ни ручке, ни кистям с карандашами – ни-ко-му!
Толстая и тоже когда-то белая Фарфоровая Чернильница, в которую Старый Писатель поминутно макал свою Перьевую Ручку, с сожалением смотрела на тот Белый Лист Бумаги и думала: «Глупый! Как много интересного могут рассказать написанные буквами слова! Можно познать глубину человеческих страстей, научиться отличать честность от лживости, любовь от ненависти, красоту от уродства. Как же ты будешь жить в этом многосложном мире, если останешься неучем? Как же наберёшься уму-разуму, если на тебе никто ничего не напишет?»
Рядом со стопкой бумаги на резной деревянной подставке стояла раскрытая Книга, очень старая и очень мудрая. Она полностью разделяла мнение Фарфоровой Чернильницы и считала, что невозможно прожить целую жизнь без помарок – этих попыток исправить допущенные в пути ошибки.
Вдруг над Листом зависла блестящая чёрная капля, собравшаяся сорваться с клюва Перьевой Ручки. И в тот же миг Книга, не раздумывая ни секунды, бросилась плашмя на стол, закрывая собой Белый Лист и принимая чернильную кляксу на себя.
Почему?
Потому что не с кляксы должны начинаться записи на девственно-чистом листе жизни.
Начинать нужно словом.
Потому что вначале было СЛОВО!
Ты просто Клякса! А я – Книга!
