Табор уходит в небо

Вот снова между вечностью и былью

я слышу, заскрипели стремена,

и на зубах хрустят дорожной пылью

слова цыганской песни дотемна.

Ты вышел за полночь в изорванной рубахе,

и подорожной картой на ладони

начертано о детстве и о страхе,

но по тебе слезинки не проронят

ни та старуха с трубкой у костра,

ни сын барона - худенький мальчишка.

Ты понял сам, когда пришла пора

продать кочевней удали излишек.

Не Эсмеральда, но вполне изгой.

Ушедший в ночь путей назад не ищет.

Ты по привычке грубою рукой

сжимаешь сквозь парчу осколков ты[щ]у

на месте вольной некогда груди.

Цыгану жизнь без табора - обуза,

когда сквозь зубы бросят "уходи!",

ты сам бежишь Парижем и Тулузой.

И вот идешь - внук староя эпохи:

ни веры, ни семьи и ни стыда.

Подковы у коня не так уж плохи,

не так плоха дорога в никуда.

Но знай, цыганский внук, там, где ты не был

костры курятся около Джамалы.

Твой табор на поклон уходит в небо.

Тебя не ждут

и ты не жди,

ромалый!