“В ТЕМНОТЕ”
Мне привиделись огромные черные кошки, наверное, из самого ада. Их глаза размером с суповую тарелку, светились не хуже прожекторов, а когти напоминали турецкие ятаганы. Утробно урча, эти твари раздирали в клочья мою душу.
Интересно, можно ли привыкнуть к бесконечным потерям Существует или не существует иммунитет на подобные вещи Сперва коллега Довбуш, затем Даша – бедная, в конец запутавшаяся девушка. Кто следующий
Это совсем не было похоже на меня. Я чувствовал огромную, ни с чем не сравнимую вину за то, что случилось с этими людьми. Глаза застелила ненужная пелена. Скорбь и жалость. Два ужасных емких понятия, вмещающих в себя всю Вселенную. Неразлучные, словно сиамские близнецы, как инь и янь, они неотступно следуют за бедой…
«Поглядите-ка, эгоист Гордеев вновь разматывает свой бутафорский кнут, чтобы как следует дать себе по жопе!»
«А, это ты , пропажа…» – мысленно поприветствовал я совесть, - « И где же тебя снова носило Так всегда – мне хреново, а ты молчишь.»
«Да, думала, ты во мне больше не нуждаешься. Но тут слышу – решил мой мальчик вновь заняться самобичеванием, этим важным занятием эгоиста.»
«Иди ты!»
«Вижу, тебе и без меня несладко. И Дашу не вернуть. Теперь тебе нужно беспокоиться о собственной заднице.»
«Может, еще жив Витек?»
«Браво!» – совесть прямо-таки зашлась аплодисментами, - «Браво, Гордеев!»
Я горько усмехнулся и прервал сеанс связи.
Ну, психопат, очнулся? – услышал я голос «скорпиона». – Это ж надо так орать!
Я решил, что отвечать не стоит.
Дождь кончился.
Серпантин, идеально ровный, потому что предназначался для частного пользования, извивался вокруг горы, подобно гигантской змее. Освещение дороги было устроено так, что как только «Ленд Ровер» выезжал за очередной поворот, по обеим сторонам проезжей части зажигались частые огни, в то время, как позади нас они гасли. С безопасностью здесь тоже было все в порядке: мы миновали уже три КПП со шлагбаумами. Охрана, похоже, пребывала в состоянии повышенной боевой готовности, иначе зачем бы им понадобились бронежилеты и автоматы? Лица воинов были мрачны и решительны, словно у терминаторов. Неужели, гей Переверзев объявил открытую войну? Такая возможность никак не исключалась.
Со стойкостью индейца перед пыткой, я воспринял мысль о том, что бастион короля Февральского, по всей видимости, мое последнее пристанище. Во всяком случае, на этой земле. Отсутствие традиционной повязки на глаза натолкнуло меня на эти мысли. Интересно, что они со мной сделают? Закуют в кандалы и бросят в подвал, чтобы потом хвастаться перед гостями диковинной зверушкой: «взгляните, друзья, здесь у меня содержится журналист и писатель Гордеев, автор нашумевшего романа «Барсы», ныне начинающий психопат. Пусть вас не пугает его дикая внешность, он абсолютно не опасен и каждый может покормить его с рук.» Брр! А может, меня замуруют в стену? Тогда особняк Февральского станет самым настоящим замком с привидением. Можно будет устраивать экскурсии.
Наконец мы въехали на небольшую автостоянку. Меня вытащили из машины и за шкирку поволокли под навес. «Скорпион» нажал кнопку вызова лифта и спустя де минуты я был брошен на уже знакомую террасу прямо под ноги Константину Владимировичу. Я лежал и видел перед собой мягкие домашние туфли коричневого цвета, обутые на босу ногу. Между темно-синими брюками и туфлями белела королевская плоть, поросшая жестким черным волосом. Терраса была превосходно освещена и мне был виден каждый волосок на ноге Февральского. Я уже хотел было подняться и засвидетельствовать ему свое почтение, когда коричневая туфля с размаху впечаталась мне в рот. Губы взорвались. На белоснежном полу террасы возникло ярко-красное пятно. Такое сочетание цвета и света должно зачаровать любого художника-импрессиониста, с грустью подумал я. Кряхтя , я снова начал подниматься. И вновь нога маленького размера посетила мое лицо совсем не с дружественным визитом. На этот раз досталось моей левой брови. Глаз залила горячая кровь молодого человека. Еще я подумал, что как все-таки прекрасно, что Февральский не ходит по дому в альпийских ботинках.
За время инквизиции никто не проронил ни слова!
Я упал на бок и смог наконец, лицезреть тирана. Константин Владимирович нарядился по такому случаю в синие брюки, белую шелковую сорочку без галстука и ярко-красный атласный халат. Это, видно, чтобы не запачкаться в моей крови. На лице Февральского бушевали все ураганы, когда-либо посещавшие планету Земля. Интересно, чем он так расстроен
Я сплюнул на пол, попутно отметив, что все зубы целы. И на том спасибо.
Бог, как известно, любит Троицу, а Константин Владимирович давно возомнил себя Всевышним, поэтому и занес ногу для третьего удара. Вот тут-то он и просчитался. Я подставил обе щеки, к чему, спрашивается, подставлять и лоб Когда маленькая ступня оказалась в каких-нибудь двух-трех сантиметрах от моей физиономии, я поймал ее и крутанул, как крутит руль незадачливый водитель, избегая столкновения.
В катании на льду подобная фигура, кажется называется «тройной аксель». Вот ее-то и продемонстрировал нам Константин Владимирович. Да и еще со звуковым сопровождением. Мне захотелось поставить ему высший балл.
У-уууй! – тоненько взвыл Февральский, что совсем не вязалось с роскошным красным халатом и шлепнулся, словно жаба на пол террасы в метре от меня. Его благородное лицо выражало самое настоящее изумление.
Я чувствовал себя просто замечательно!
Немая сцена длилась, увы, недолго. Скорпион и Жорик, словно по команде хрюкнули то ли от неожиданности, то ли от возмущения. Затем, издав что-то среднее между боевым кличем апачей и звуком испражняющейся свиньи, бросились на меня. В их интеллегентных лицах читалось справедливое желание меня уничтожить всеми способами одновременно. Мерин тем временем поднимал своего хозяина с пола.
Сука! – прошипел мне прямо в лицо «скорпион». – Теперь ты точно сдохнешь!
От него жутко разило чесноком.
То, что произошло потом, я считаю самой жуткой минутой в своей жизни. Эти придурки подтащили меня к парапету и схватив за лодыжки, опустили вниз головой. Вокруг была темнота. Ветер шевелил мои не успевшие высохнуть волосы, а ужас забрался за шиворот и принялся там отряхиваться, словно дворняга, рассыпая по моему телу крупные капли страха.
«Вот сейчас они меня не удержат…» – колотилось в моей голове вместе с пульсом, - «вот сейчас.… О, Боже!»
Тот факт, что внизу озеро, никак не радовал меня. С такой высоты удар о водную гладь, как правило, означает смерть.
Хвати! – это прозвучало. Как Глас Свыше. Февральский отрабатывал свою роль божества.
Меня вновь поставили на ноги. Голова тот час же закружилась и я блеванул прямо под ноги Константину Владимировичу. Он брезгливо поморщился и отошел в сторону.
Я утер губы рукавом своего нового пиджака «Валди – одежда для мужчин» На рукаве появился кроваво-грязный развод. Губы болели так, будто их обработали наждаком, а после еще и спиртом.
Здравствуйте, Константин Владимирович.
Наконец-то мне удалось с ним поздороваться.
Спасибо за теплый прием. Чем обязан такой чести
Небольшой перстенек с камешком (я был в этом уверен!) отпечатался на моей щеке. Снова дерется. Да что же это такое Лоск с этого мерзавца слетал, словно шелуха с луковицы. Что на очереди Пытки Публичная казнь
Февральский взглянул за золотой «Ролекс», украшающий его запястье.
У нас есть еще два часа. Бросьте пока этого… - он брезгливо, словно на лужу блевотины, посмотрел на меня, - к остальным. Боюсь, придется… - он прочистил горло, - С меня хватит «Бойни».
Что же случилось в ночном клубе Я, как всегда, пропустил самое интересное.
Дверь, тяжелая, словно смертный грех, отъехала в сторону. Передо мной зияла черная пасть подвала. Это был не тот подвал, в котором меня продержали пару часов для острастки. Был ли он хуже или лучше, мне предстояло узнать. В темноте раздавались какие-то звуки, от которых кровь стыла в жилах. «Бросьте его к остальным». К кому это Мне стало тошно. Из подвала повеяло сыростью и чем-то еще.
Ну, красавица, не скучай, – усмехнулся длиннорылый кентавр и двинул мне своим мослом под зад.
Я полетел вниз, считая ступеньки и матерясь, словно десять тысяч сапожников. Было темно и единственным источником света, указывающим мне дорогу, были искры из моих глаз. Наверху с противным жужжанием закрывалась дверь.
Наконец, я достиг пола. Он, к сожалению, не был вымощен пуховыми подушками, и я с горечью подумал о тех ребрах, которые наверняка сломал.
Шорох и бормотание. Господи! «Бросьте его к остальным». Кто они, эти «остальные»? Кого прячет Февральский в темном подвале?
А затем ко мне прикоснулись сразу несколько рук. Трясущихся, мокрых, холодных.
Я вскрикнул, словно монашка, заставшая в своей келье беглого каторжника.
Кто здесь? – заорал я, насколько позволяли мне поврежденные накануне связки, - Что это за хренотень такая?!
Кхаммуан, кхаммуан, лао, кхаммуан…
И снова кто-то принялся меня ощупывать.
Да пошли вы! – крикнул я, - Отстаньте!
Холодные руки с шустрыми пальчиками прикасались ко мне со всех сторон. Я почувствовал себя персонажем романов Стивена Кинга. Жутко было до одури!
Кхаммуан…кхаммуан…
А ну отстаньте от него, чурки узкоглазые! – раздалось в метре от меня, - Кому сказал! Кам бэк! Цурюк, падлы!
Этого не может быть!
Витек…- прошептал я, - Витек?
И горячие слезы радости заструились по моим щекам. Разбитые губы среагировали на соль и тупо заныли.
Гордеев, ты где? – орал Довбуш.
Я представил себе, как он своим необъятным пузом прокладывает себе дорогу среди людей с шустрыми пальчиками.
Витек, живой…живой, толстяк проклятый!
Спустя секунду он заключил меня в свои мощные объятия.
А я уже и не чаял, Леха, - рыдал он, как герой латиноамериканских сериалов, - Как же… как же…
Его толстое тело тряслось, словно фруктовый пудинг. Я уткнулся носом в его плечо. Вонял Довбуш, конечно, исключительно. Словно вокзальный бомж весной. И это, не смотря на все мои нежные к нему чувства!
Ну и несет от тебя! – засмеялся я. – Авгиевы конюшни что ли чистил
Да нет, - всхрюкнул от переизбытка чувств Довбуш, - пропотел как шлюха. Накрылся медным тазом мой желтенький костюмчик.
А кто твои соседи - поинтересовался я, - Иностранцы, что ли какие
Витек на ощупь взял своей потной ручищей меня за запястье и куда-то повел. Я споткнулся о чьи-то ноги.
Извините…- пробормотал я.
Осторожней, - предупредил меня Витек, - они здесь везде валяются.
Кто
Да лаосцы эти.
Лаосцы
Ну да, – ответил он. – Эй, а ну свали с моего места, пидор чертов! - заорал он на кого-то и кажется, пнул ногой. – Они тут со скуки дрючат друг друга в жопу, а один, козел, все ко мне подбирается.
Мы сели на ящик у стены.
Чем вас тут кормят хоть - спросил я Витька. В животе предательски заурчало.
Да бананами. – Витек сплюнул куда-то в сторону. – Кинут ящик сверху и жрем. Им-то обезьянам все равно, а мне каково С моей-то потребностью в мясе! Веришь, недавно котлета приснилась. Огромная такая. Открываю глаза, а на мне этот Аллен Делон сидит и губами так причмокивает: «же тем, мон ами, же тем». Как я их косоглазых ненавижу!
Перестань, они такие же жертвы, как и мы с тобой, – заметил я.
А-а… - протянул Витек, - ну их!
Рассказывай лучше давай, а то я тебя, беднягу уже похоронил.
Довбуш рассмеялся.
Да я тебя убить был готов, – заявил он, - Меня, видите ли, на бойню какую-то, а его – к шефу. Где справедливость, спрашивается?
Я думал, что чокнусь, – я хлопнул его по плечу.
Не перебивай, – буркнул Довбуш, - Не имей такой привычки.
Хорошо.
Так вот, дорогой мой Гордеев, ночной клуб «Бойня» является не только увеселительным заведением, а и перевалочной базой. Там подвальчик – не чета этому. Освещение, кондиционер, просторно, как на стадионе. Все дела, в общем. Но и народу там нагнали! Столько негритосов и азиатов вместе я никогда не видел. Парочка наших. Один из них, Гариком звать, и поведал мне всю кухню
Гариком…- выдохнул я, - молодой пацан, программист
Да. – ошарашено произнес Витек, - а ты откуда знаешь
Мир, оказывается, не просторнее этого подвала, - заметил я. Внутри меня хищно оскалился журналист. Интересно, что рассказал Гарик Довбушу о диске
И где этот Гарик сейчас
Думаю, ему капут пришел, – подвел черту Витек, - Его на переделку отправили. Вместе с первой партией.
Куда не понял я.
На переделку. Гарик сам так называл то место. Он уже давно обо всем знал. Собирался линять из города, да вот не успел.
Что он тебе рассказал - сердце в груди забилось паровым молотом.
Оказывается, - Витек прокашлялся, - наш красавец Февральский не только благодетель и меценат. Он также приторговывает человеческими органами. Ты слышал, Гордеев о незаконной трансплантации
У меня перехватило дыхание. Картинка вырисовывалась.
Жителей Азии, Африки, Ближнего Востока, - продолжал Витек свое ужасное повествование, - желающих сменить место жительства, находят люди Февральского и предлагают…безболезненно переправить их через территорию СНГ куда-нибудь в Голландию или Германию.
«Гиссен, Оффенбах, Брюнсбюттель…»
Попав на транзитную территорию, бедные иммигранты несколько…хм…видоизменяются и покидают нашу родину уже по частям. Ты знаешь, Гордеев. Сколько стоит почка на черном рынке трансплантатов
Я подавленно молчал. «Бросьте его к остальным». Неужели мне предстоит стать донором органов
Так вот, - продолжал Довбуш, - Гарик записал для одного журналиста кучу информации на компакт-диск, за что, собственно и поплатился. Ты не знаешь, случайно, кто этот журналист
Если бы мы не находились в кромешной темноте, Витек мог бы заметить. Как я покраснел.
Не притворяйся. – сказал я. – Ты прекрасно знаешь, кто этот журналист.
Черт возьми! – заорал мне в ухо Довбуш, - Это же такая «бомба»! Надеюсь, диск в надежном месте Можно поторговаться с Февральским.
Кое-кто уже провел торги и сторговал CD за пять миллионов «баков», – устало произнес я.
Ч-то
Пришлось рассказать ему о Корнееве, предателе Козлове и его ночном полете в небо. Я опустил подробности об амнезии и о Даше.
Надеюсь, деньги были фальшивыми, – с трудом проговорил Довбуш.
Да какая уже разница.
Витек задумался. Нас окружала тишина, если не считать тяжелого сопения и вздохов в нескольких шагах от нас. Азиаты развлекаются на свой манер. Восток – дело тонкое.
Хреново, – возвестил после затянувшейся паузы Довбуш, - И что теперь делать
Теперь я хочу спать. – сказал я, - Но сперва объясни мне, как ты остался жив И как вообще очутился здесь
А, мне просто повезло и все. Мы были следующей партией, которую должны были отвезти на переделку. Но в последний момент у них на верху что-то не заладилось. Я слышал стрельбу. Нас спешно погрузили в фургон и доставили сюда.
Козлов всего-то на какую-то малость опередил людей Переверзева, подумал я с тоской.
Боюсь даже подумать, что будет с нами, - сказал я, поводя плечами.
Расклад покажет, – пробормотал горе-оптимист Довбуш, - А ты, Леха, привыкай пока.
Тогда я посплю, – сказал я, зевая, как бегемот. - Принесут бананов - разбуди.
А, иди ты в задницу со своими бананами!
