(посв.)
Вредная, стыдливая привычка –
Встречать и помнить лёгкость, красоту.
Что ж теперь? Ну да, так вышло, вышло!
Виню себя? Как есть себя виню.
Тяжесть здесь размерена, троична.
Я корнем в кубе статность возвожу:
Взгляд, кокетство как игра на лица
И то, что до сих пор я не пойму.
К этой стати есть чего докинуть:
Улыбка юная светла, тепла,
Сводит в моно всю округу быстро,
(сравнить-то с чем, с луной? фигня!)
С линией рассветной ночь сливая.
Черты, черты, черты! Черты лица:
Бронза, геометрия овала,
Глаза. Они глубоки. Да, глаза,
Озёрца, впадины, бездонный омут.
Вся ли мне известна глубина?
Всегда в пол-оборота я стоял,
При встрече не разглядывая толком.
Чёрт! Я помню больше (да, хоть что-то):
Изгиб прекрасных губ на уголке,
Звонкий смех парящей нотой
Едва осел во мне, едва осел,
Сладкий прищур со смешинкой дикой,
Глаза, смотрящие словно в укор,
Пальцы, что мелкой сеткой изрыты,
На правой руке хинди цветок…
Хватит, хватит. Помнится, и ладно,
Тогда вопрос – зачем себя виню?
Фетиш я возвёл десятикратно,
Откинув планку, верхнюю черту.
Дев встречая, собирал по кадрам
На плёнку памяти от А до Я,
Мнительность тогда сорвала чарты:
Мирился, что никчёмен, гнусен я,
Я, создавший неприступный скальник,
И мимо проходил без лишних слов.
Позже осознал всю глупость фальши,
В которой сам закрылся от всего.
Позже осознал, раскинув карты
От двойки пик до козыря червей.
Да, я принял весь объём расплаты
С подсчётом горьких календарных дней.
Дни потерь разлучены контекстом,
Суровой явью взбалмашной зимы.
Боль прошла и воплотилась текстом,
Бумажкой смятой покатилась вниз.
Дни потерь разлучены контекстом,
Написанным поспешно от руки.
Ты гори, стыдливая привычка,
Гори чуть слышно в пламени зари!
(28.08.2019 г.)
