Умирает апрель – я успел холод туч объять,
Запечатать своим, на стекле, пальцами арфиста.
Что уходит за контуры, обречено менять;
Видишь? Средь чёрной сини – свет,
Там, как прежде, чисто.
Там рождение января вновь и вновь ютит,
Перламутром вечернего снега заносит раны,
И уже не прорехи зияют – блестит амоллит;
Только людям всё, что за гранью,
Кажется странным.
Без трёх май – я успею тебе дочертить,
От стекла до стекла, холодом горе-арфиста.
Что уходит за контуры, обречено светить.
Между солнечных бликов – тьма,
Но, как прежде, чисто.
