Опять в минувшее влюбленный
Под солнцем утренним стою
И вижу вновь с горы Поклонной
Красу чудесную твою.
Москва! Кремлевские твердыни,
Бесчисленные купола.
Мороз и снег… А дали сини —
Ясней отертого стекла.
И не сказать, как сердцу сладко…
Вдруг — позабыты все слова.
Как вся Россия — ты загадка,
Золотоглавая Москва!
Горит пестро Замоскворечье,
И вьется лентою река…
…Я — в темной церкви. Дышут свечи,
Лампадки теплятся слегка.
Здесь ночью темной и беззвездной
Слова бедны, шаги глухи:
Сам царь Иван Васильич Грозный
Пришел замаливать грехи.
Глаза полны — тоскливой жаждой,
Свеча в пергаментной руке…
Крутом опричники — и каждый
Монах в суровом клобуке.
Он молит о раю загробном,
И сладко верует в любовь,
А поутру — на месте лобном
Сверкнет топор и брызнет кровь.
…Опять угар замоскворецкий
Блеснул и вновь туманом скрыт…
…На узких улицах — стрелецкий
Несется крик, и бунт кипит…
Но кто сей всадник гневноликий!
Глаза блистающие чьи
Пронзили буйственные крики,
Как Божий меч — в руке судьи!
И снова кровь на черной плахе,
И снова пытки до утра.
Но в грубой силе, темном страхе
Начало славное Петра!..
…Сменяли снег листы и травы,
И за весною шла весна…
Дохнуло пламенем и славой
В тот год — с полей Бородина.
И вдохновенный и влюбленный
В звезду счастливую свою,
Великий, — на горе Поклонной
Он здесь стоял, как я стою.
И все дышало шумной славой
Одолевавшего всегда,
Но пред тобой, золотоглавой,
Его померкнула звезда…
А ты все та же — яркий, вольный
Угар огня и пестроты.
На куполах первопрестольной
Все те же светлые кресты.
И души русские все те же:
Скудеют разом все слова
Перед одним, как ветер свежим,
Как солнце сладостным: Москва.
