бульк бульк
шарик наш - топи
скелетов бледных прихоть -
бегать-прыгать –
но без толку - все утонут в хтони,
а хто не утонет, того утонят
все утонут в хтони.
сосуд наполнен тьмою,
докуда хтонь покамест не доползла - ещё пустота
откуда хтонь давеча уползла - уже пустота,
а всё вместе это тьма, а сосуд это сердце
тьма будет расползаться покуда то не треснет.
сага о головах и рельсах
однако ж пьеса была б пресной
без той самой звезды - лучика света
на радужках бликами баской дивчины,
что пуста и невинна, коей хтонь невиданна,
с коей хтонь невиданна, её полуулыбка -
и уж кажется, что хтонь - небылица
и тьма не подступиться, что нет ей места
посреди вечной весны, вишни цвета,
веснушек на её лице,
но был один поэт - Шарль Бодлер - да таков пиит,
что сама хтонь воссела на его плече,
а-ля фамильяр - советник уродский,
что вечно напоминал
о сумраке могил и дыме кадил,
что даже чистый ангел, сколь бы не был сладок,
по мановению хтони станет "остов смрадный" -
так Время со Смертью ласкаются,
запрягая тлетворного коня,
за жатвой направляя всадника без лица
и сколь бы плодородна не была земля
маятник метнётся
никто не укроется
и как Сатурн пожирает свое дитя -
так и Ван Гога подсолнух поест саранча
безо всяких милостей,
не мысля смилостивиться,
хтонь обуяет кузнечика,
не оставив
и места
пустого.
***
днесь, голубка и голубок,
ядите и пиете - кушайте и пейте
отколе доколе под полок
не затащит обдериха - делать петтинг.
брела дивчина подле берега кромки,
напевая под нос стишочки и солнышко
в окошечках глаз её мерцало,
но, откуда не возьмись взялся водяной
и припевочки не стало -
под воду унёс
бульк бульк.
повеса по лесу мызгал, носом шмыгал,
вдыхая воздуха хвойного полную грудь.
шатался себе налегке, как вдруг -
в ельнике кукушку завидел, а та - не кукует.
приблизился ближе, молитвенно шепча:
"закукуй же, кукушка, кукушка, закукуй же",
а кукушка, не проронив ни единого "ку",
лешим обратилась и хлопец дал дуБУ.
снеговласая бабуся во вьюгу январскую
колыхала к пятёрочке - коммуналку платить
а на улочках льды скользкие
а бабулька одинокая и шатки ноженьки её
и как на зло будто бы Стрибог послал в полёт
порывистые и хлёсткие норд-остские ветра,
отчего та юлою крутанулась и, как копытом оземь, в осадок упав, по швам раскроила
шейку бедра,
а опосля с божьей помощью до лачужки доползла и слизнем по кровати изножью
на ложе себя водрузила и обессиленная
с неделю, а то и две, лежала ели движимая,
лишь изредка озоряя тишину всхлипами ели слышимыми,
но то - бабка лежала, а старуха с косою-то шла,
а вместе с нею и некроз плоти, в простонародье - пролежень.
за ставнями окон, ещё пуще визжит
вьюга, но уж февральская.
на смертном одре всё так же лежит
бабуля, некогда будучи витальною
и лишь одно из сумрачной игры света-тени
можно выудить - как похихикивая,
во смрадный пролежень, словно в родник, язык суседушка лакает -
а к языку тому, как к матке полипы,
опарыши прилипли.
***
братик, я не лукавил, слушай лоуфайчик
с пианино в миноре и задушевным саксофоном,
но не забывай
гармония - пластик
прародитель звуков - шум.
птички не поют в тон
любовь - всего один, шунья - целый ноль.
реальна только хтонь
хтонь, то бишь, хаос,
хаос, то бишь бомби гремят, человеки плачут -
а богам - похуям и звёздам до пизды,
сколько б пепельный не славил их.
Знаешь с чем рифмуется душа?
кишка!
вот и вся она душенька
двенадцатиперставая -
есть просит не переставая
и симбиоз кишечников это когда
ты ей курочку жареную, а в ответ она
благопочвенно заморит червячка -
так на пузике образуется нарыв кожи,
дожидаясь отхода вод и выхода на лик божий -
в пучины хтони,
в объятия демонов oni,
для коих ты - кукла тряпичная
в круговороте боли:
меняются маски,
расплетаются эмоции
вонзаются иголки.
и, о дитятко, в глубинах синевы, скрываясь от скверны, не стеснясь, пари,
однако ж, увы, хоть в Святом Сердце схоронись,
а демоны oni догонят-напомнят
о гильотинами пролитой крови и,
напоминая, что люди, как не елозь, на цепи -
нацепят на лицо
маску горячи, маску сожаления.
плачешь? плачь громче!
вопишь? вопии до посинения!
2023, сентябрь. Бесплодие (11)
