Испытание на преодоление

Уезжаю на Волгу единственную,

на единственной «Волге»

уезжаю к себе на дачу –

замирая от жалости,

на трудной волне

веду передачу.

Губами отвыкнувшими

сложно вздыхаю:

– За что вдруг убили?

За что вдруг сгубили зайца,

почему не ласкали его,

почему не любили? –

Помню заплески гордой радости,

в конце декабря

ушедшего года,

когда погулять он вышел,

а вы его подняли над землею,

подняли и не опустили,

и он не выжил.

Лестью заманили,

мягкой смертельной опасностью –

незавидная участь.

Он тончал и мельчал,

все обдуется, думал, прояснеет,

но рывок ослабел,

потерял прыгучесть.

Так это зовется? Так пишется?

Это и есть?

Как же это такое?

Странно все-таки,

его убили,

а мне из него – жаркое?

А мне эти клочья кошмара,

пересвет непоседливой живости,

громоздится на блюде?

Не маните, не надо,

глазами в глаза не дразните,

слышите, люди?

Все равно я не стану есть его –

не ждите такое увидеть!

Ну, разве что самую малость,

отведаю,

чтобы вас не обидеть.

Худого слова вам не скажу,

огорчать вас отказом не стану.

Ну, ладно, поставьте –

я сам достану.

1984