(отрывок из отзыва на книгу Льва Аннинского «Век мой, зверь мой»)
Вступление
Имя каждого временем мерим;
Жил серебряный век, но ещё
Этот век был отмечен! И зверем,
В Откровение вставлен числом.
Звенья трутся, звенят имена
Уху скажут они…
...Что услышишь?
Русскость судеб, пике доминант –
Зашифрованный в греческом идиш.
Николай (Клюев)
То ли тёща, то ли матерь,
То ли матка,… ты не знаешь;
Тощий ищет мира в хате,
В той, что мир твой отнимает.
Вторить, торить, идть… к избе…
Погорельцу место где?
Николай (Гумилев)
Как «Джуманджи» с плохим концом,
А ходить в свой черёд придётся;
Из «дум-дум» полыхнёт свинцом…
…и в глазах целый мир сожжётся!
Игорь (Северянин)
Там на кладбище в Талине
В сорок первом при Сталине
Роз накладкой состарили
Свежесть звука в словах.
Декабрит – вещь заразная;
Розы падают красные…
В неба воды напраслины –
Звезды падают – «– ах»!…
…………………………….
Лебединою песнею
Восходящей к Тургеневу
На Вертинского с Денеба –
…Звёзд букет в тех словах…
Борис (Пастернак)
Кому советская, а кому соловецкая;
Сего не высказать, всего не знать.
Его ль не вычислить, всех взять, и вычистить
Голь сверх по-быстрому, царей в азарт.
Ольхою холили, иль ствол приходовал
Лихо в расходники сход трёх пускал.
Их враз в покойники, в исход, и тоненько –
Интелегентненько исподтишка.
Кои латентные, авторитетные,
Али примкнувшие примкнут штыки:
К давно минувшему и к ним кликушами
В крик закидонисто вслед ярлыки.
Анна (Ахматова)
Часто частно в часть соучастья,
Час за часом времени мчаться.
Честь и честность – не наносное
Частной частью – частицей Ноя:
И она – одиночество.
Время вечным намётом мчится.
С меткой мести судьбы-волчицы.
Мёртвой хваткой на горле жизни
Из ниоткуда – в ничто Отчизны –
В безразличие отчима.
Пендаль в небо, любя, по-отечески
На кресты и на маковки церковки,
В запределье военного полымя…
Твоё время и ты в нём не вовремя;
У двух дат только время точное.
Между ними безвременно творчество.
Марина (Цветаева)
«Мир – это сцена», -
Вновь скажет актёр.
Мнимую стену
Демон простёр.
Нет, не накрыло,
Тьмою крыла!
Истину скрыл он:
Жи…
...вой ты была!
В стену поэтам
Стих бьётся…, прошло;
Множество светом
Встают на крыло.
Владимир (Маяковский)
Кто-то вешал на штык прокламации,
Кто-то в штык лепил казаков.
Время! Русь подлежит трансформации:
Барам – пули; батрак – в «Совнарком».
Эй, товарищ! Бездушно в оба
Погляди в материальный мир;
Нет, и не было Саваофа!
Но, есть партия, есть кумир.
Ложкари-пулемёты – часто…
Звук раздачи красного счастья…
Здесь земного в помине нет…
- Неземного!!!
Шёлк пистолет.
Сергей (Есенин)
Предназначенное, предначертанное
Во все стороны, словно четверо:
Сестра ноченька – Червоточинка,
Рано вызвездит место точненько;
Полдень новый горит Безтеневый
С яркостью до кругов сиреневых;
Утро тягостно затуманено,
Рот растянешь, шепнёшь вширь марева;
Вечереет кострище красное…
Предназначено… только ль разное?
Илья (Сельвинский)
Копытный гром по брусчатке
В колеснице боевой тачанки.
Перестук; стук, скок, подскок
Цокот, цокот: цок, цок, цок,….
Подтанцовывая в прискок,
Конница рисуется, клацает;
Гром красноармейской реляции.
Подковки – каблуки, подковы – мыски…
Принимай май парад с трибун;
Прима мать – армия, отец – трибун.
Помним, помним парад-помин:
Пал (цок!) в марте (мысок!) всего один.
Бум-бам в барабан, бам-бум – на язык… типун
Он жив – коммунизм – на трибуне трибун,
Бух, цок, бах,… Крах! Крах трибуна трибун.
Подковки, подковы… Впереди пески?
Шипит шершаво под поколенья
Песок…,
песо-ок…,
песо-о-ок забвенья…
Анна (Баркова)
Плащ забвенья закутанной речи
В цвет костра времён Жанны д’Арк;
Слово бросить встреч встречной картечи, -
И принять напророченный прах.
Николай (Заболоцкий)
Час пик спекает вместе,
Как вскрик припева песни;
Нас в нём на светофоре –
В такт, в крик на свет в повторе:
Стайных собачек век
Шагнул, как один человек.
Крестики – перекрёстки;
Клоны шагают – тёзки:
Онучинные учёные,
Бессребреники чокнутые;
Чины на владения ленные
В электрифицированной вселенной.
В безразмерном размере клети
В общей давке и те и эти;
Шагом мерным – контроль шагомера,
Гамом верным ведут Гомера.
Но смолкают слова в устах…
Аромат можжевелового куста…
Владимир (Луговской)
Синеватое марево
полустёртого севера…
Звёзд кремлёвское зарево
пустоту неба сеяло;
Заозёрного холода
пробирало дыхание, –
Залихватски и молодо
шуровало собрание:
Щучий глаз глуби омута перечитывал притчи
Протокольно в машинопись стукачом электрички.
Ароматом полыни спадшей с неба звезды
Раскрещёные церкви в каплях горькой воды.
Заскорузлой окалиной обожжённого леса –
Век железный. Клепаются кандалы без железа.
Заострожного солнца осторожный прогляд.
Счастьем взвешенных порций звёзды башен горят.
Михаил (Луконин)
У каждого?
У каждого!
Своя в груди война.
Стрельба и рукопашная;
Стрела ли, бомба страшная,
Иль с ножичком шпана.
Если бы был…
Если б было…
Может быть, вправду, была?
Русь биться в бранях любила.
Мирно ли, холодно ль… в било
Била, любила…, - была.
И каждого!
От каждого
Отчаянно ждала
Любви до часа страшного –
Веселья рукопашного,
Стрельбы по сыновьям.
Ах, если бы!
Да, если бы…
Порой не воевали б,
Не зарубали б песнями,
На пол не подал б крестик и…,
И не кричали «Сталин!»
Борис (Чичибабин)
Дерьмом в проруби одни во времени,
Другие Пацюка варениками.
Но устройство мира такое:
Всё равно одно переходит в другое.
И разница только в том:
Вырастит на тебе, и кто.
Так пускай выгорит трава,
По помидоры вкусит братва,
Чтоб ступать по сотам бредовым
Светлым… в небо из тьмы коридора.
Иосиф (Бродский)
Неучастие, неприятие –
Проходные и предприятия.
Нет ни гнева, ни вкуса горечи;
Коли сами такие сволочи.
Неприемлем и не меняем –
Мимо, мимо…, мир невменяем.
Мир голема безбрежной дали –
Аз из тысяч – еврейский Алеф.
И шумит кухонная вотчина –
Век трындящая ничевочина.
Послесловие
Под ветром времён
Падали с каплями слов
С серебряной цепи имён,
Которую Ангел сковал – Зверолов.
Сколько несказанного за кадром?
Столько смысла в словах, -
Космос в космах коней – в власах:
Белых, рыжих, чёрных, безликих – в каждом.
Имеет, - сочтёт,
Не раним под взглядами львов;
Был звериным век, но ещё
Осыпала тот век серебром – Любовь.
Где-то рассеял Бог века краски…
А как…, как сложил его Аннинский?!
P.S.
Речь Руси порой немногословна.
Словно в хватке немоты паралича:
Или для приличия условна,
Иль до неприличия… в речах.
Исключая из членов клуба,
И судьбе другой непоруча,
Крепко-крепко на прощанье в губы,
Как целует поле саранча.
