Прости меня, Дороти, но твой сказочник вусмерть пьян.
Сонно алеют маки вдоль дороги из жёлтого кирпича.
Ты же видишь сама, как убийственно всё мельчает.
Мне жаль, Дороти, но твой сказочник – это я.
Изумруды в глазах твоих – не более отражения солнца.
Я не знаю, какой прок притворяться смелой.
Сердце шёлковое не бьётся –
Я этого, Дороти, не умею.
Впрочем, каким бы тебя сюда ветром ни принесло,
Трижды подумай: ты, может, назад не хочешь,
В пепельно-серое, выцветшее и злое?
Знаешь сама: там полный Канзас, короче.
Круг сужается, заостряется, вытягивается ромбом.
Ну же, решайся, не откладывай в долгий ящик!
Ты видела взрыв, ты помнила бомбу -
Возможно, она была настоящей.
Дороти было семь лет, Дороти будет семь.
Серебро башмачков отдаёт железом или войной.
Дороти остаётся здесь, оставляя всех
Далеко позади за ссутулившейся спиной.
