Двадцатый век прикидываясь Шивой

Двадцатый век, прикидываясь Шивой,

копается в душе, как в шкуре вшивой.

Потом он тихо спит, прикрывшись тучей.

А ты молчишь, забыв, что сам певучий,

и различаешь клекот в горле века,

хохочущем в изнанке человека.

Больной поэт бредет своей дорогой.

Кусок пространства смотрит недотрогой.

Внезапный ветер, вечер ли, уныло…

А сердце — что ж, когда бы в нем не ныло.

Но ноет, потный конь жует уздечку,

и губ движенье больно человечку.

Вот почему смыкают насмерть веки

двух карих глаз угрюмые калеки.