1
Порой в полночной тишине
В глухой, безлюдной стороне
Я слышу песнь, я слышу звуки —
И сердцу сладостны они,
Как детства золотые дни!
От них стихают сердца муки.
Незримый тенор! твой напев
Сквозь душу с роскошью проходит,
Как ясный взор невинных дев.
Не знаю я, отколь приходит
Сей глас, как отзыв горних стран;
Но с ним целенье скорбных ран;
Он сладостно питает думу.
Молчат светила в вышине,
Леса наземные без шуму;
Но в сей безгласной тишине
В глухой безлюдной стороне,
Скрестя на грудь в покое руки,
Я слышу песнь, я слышу звуки!..
2
Опять они! всё те же звуки!
Там, где-то там, в туманной мгле,
Белее снега чьи-то руки
На звонком движутся стекле, —
И жизнь и песни под перстами!
Вон — там, незримыми устами,
О чем-то чудном говорят.
Сдается мне, поют про тайны
Плывущих в синеве миров,
О мятежах земли случайных,
О дивном жребии веков:
Возвышен голос сей и важен!
Как в ясном хрустале вода,
Он чист — и сладостно-протяжен,
Как чувство радости, когда
Мы, после долгия разлуки,
Пред девой милою сидим
И молча в очи ей глядим.
Опять они! всё те же звуки!..
3
Когда погаснут все огни
И стихнут голоса в многоглагольном граде,
Я слышу в тишине — опять они!
Как челн в волнах — душа в отраде…
О чем поют, не знаю сам,
Но с песнью сей — як небесам!
Звучите ж вы, чарующие звуки!
Целите ж вы души скорбящей муки!
В часы святой, полночной тишины,
Отвеяв дня тоскливого заботы,
Вы так светлы, как луч луны,
Скользящий с ясной позолоты.
1828
