Три продавца, три одиночества усталых.
Ворота, задний двор, бордюр, все курят.
Три жизни не великих и не малых.
Простые люди, неприметные фигуры.
Струится с неба вечер. Дым плетут до неба
Усталые дыханья. В небе ясно…
Почти. Как в жизни. Облаков крутые гребни
Пристроились над крышей этих частных
Владений, где толпятся магазины.
В них продавцы, товары, пустота, порою – толпы
Зевак и покупателей. Пустынно
Теперь под вечер. Вот и вышли трое.
Стоят и курят. Чёрно-белые дресс-коды.
Немногословны, вышли все слова за смену.
Немного рады, ведь хорошая погода.
Грустят, что день очередной сгорает летний.
Три продавца, три белых верха мыслей,
Мечтаний, радостей и детских восклицаний.
Три чёрных низа биографий, сложных жизней,
Где на смерть бились хулиганство с воспитаньем.
Ночь. И проспекта даль, как сигарета,
Мерцает красным угольком на светофоре.
Троллейбус тронется, и расстоянье это –
На две затяжки – скуриваю скоро.
Измяты за день верх и низ. И я в дремоте,
Забыв о пятнах и о дырах на одежде,
Смотрю в окно, и всё равно, что нынче в моде.
Стирать и верх и низ. И никакой надежды
От чёрно-белого избавиться порядка.
Курить - и то, наверно, бросить легче.
Оттенков нет у этой жизни заурядной.
Не стать бы серым так однажды и навечно.
