Первый красив, как бог, но остер и резок,
Как тень исчезал, о себе не давая знать.
Она же от беспокойства на стену лезла,
И столько ночей в слезах провела без сна.
Он мог позвонить и сказать ей: прикинь, я в Польше!
Или: лежу в больнице, повсюду мгла.
Она говорила: я не могу так больше!
Но, конечно, она могла.
Вытаскивала из больниц, КПЗ, притонов.
К разбитой башке, вздохнув, прижимала лед.
Просила угомониться, дружить с законом.
Иначе она от страха с ума сойдет.
Второй был спокойней и, можно сказать, домашней.
Был ласков и нежен, подарки ей приносил,
Ей за него почти не бывало страшно.
(И он, кстати, тоже немыслимо был красив).
Она говорила, что он ее свет в окошке,
Что любит безмерно, просила остаться с ней.
Он тоже любил ее, даже жалел немножко.
Но ночевать всегда уходил к жене.
Подруги вздыхали: завязывай-ка с любовью,
О первом забудь, и в гору пойдут дела.
Она усмехалась: Да как не любить обоих,
Если сама такими их родила?
