Жила-была старуха, и имела она сына.
А жили они бедно-пребедно, даже ложки в доме не было.
Пришло время, и сложила старуха руки на груди.
Делать нечего, умерла - так надобно похоронить ее по-человечески, а бедный сын только руками разводит: досок для гроба и тех нет.
Держать же усопшую на лавке негоже.
Пошел он побираться, ходил-ходил, хоть из ружья пали - ничего не может найти.
Скрепя сердце пошел к попу и поведал о беде своей.
- Только уговор, сын мой,- молвит поп,- заплатишь мне за панихиду, дабы господь принял усопшую в ряды праведных и непорочных.
Поверишь ли, батюшка, в карманах у меня пусто.
- Ну нет, не спою за упокой души, покуда не увижу денежки.
Ждать больше парень не мог, и стал он просить да упрашивать попа.
Тому деваться некуда - взял евангелие и направился уж было службу служить.
Да как из дома выходить, подумал: неужто так и не удастся выманить у него поминальный дар да немного деньжат.
- Сын мой, у тебя взаправду ничего нет?
- И гроша ломаного, батюшка.
- Тьфу, вот напасть.
Да погоди, мэй, раздобудем денег.
- Где ж, батюшка?
- Пойди, бре, к такому-то, у него есть кобыла, укради да уведи. се на ярмарку, вот и будет чем выносить усопшую из дома.
- Боюсь, батюшка, поймает.
- Положись на меня, пошли.
Дождавшись полуночи, пробрались они в конюшню, и парень увел кобылу на ярмарку.
Поп же, оставшись в конюш не, надел на себя уздечку и привязал к яслям.
Утром хозяин пришел кормить кобылу, да вместо клячи увидел попа.
С перепугу принялся он креститься да молиться:
Ох, господи, не видишь ты с высоты своей, что на земле делается,- сплошь ворожба да колдовство.
Кобыла моя, видно, была попом, а я ее гонял и на гору и под гору, как скотину".
Снял он с попа узду и молвит:
- Прости меня, батюшка.
Поди по миру, авось прокормишься.
А я куплю себе другую кобылу.
Поп, обрадовавшись, ушел, а хозяин, урвав здесь и там денежку, пошел на ярмарку,
Пришедши, стал он оглядывать коней, и приглянулась ему одна кобыла.
Подошел ближе: его кобыла - как не узнать!
Приблизился он к ней и стал шептать на ухо:
- Что же это, батюшка, никак, опять заворожили?
Кобыла же знай потряхивает себе головой да ушами прядет.
Увидев такое, парень закричал:
Эй, дед, что ты ей там нашептываешь?
- Мэй, отпусти кобылу, ведь это поп.
Он был у меня.
Ты, видно, поймал его, когда он опять превратился в кобылу.
