Утро брызнуло мякотью, дунуло йодом, да не исцеляет отныне его возня. Время нервно буксует в молчаньи сухом и длинном. Я устала быть человеком, хронической женщиной, оберегательницей огня, схорони же меня в антресолях под нафталином. Я игриво краснею разинутым горлом, смакуя и свист, и гром, серый вечер щетинится шкуркой своей мышиной. Я устала быть млекопитающей, незарастающей вывернутым нутром, стрессоустойчивой овулирующей машиной, круглосуточной самкой, заботливой спутницей, трепетной визави, неугомонной, живой и пружинистой, как циркачка, теплокожей, но болеупорной и неубиваемой, как ты меня ни рви, прямоходящей или крадущейся на карачках, кровоточАщей, зияющей, неубывающей, матерью всех чертят. Ночь сварливо упала на землю небесной манной. Отретушируй. Губительный хаос любовно во мне зачат. Развоплоти меня, сделай бесплодной и безымянной.
Воробцова.
