Жил на свете бедняк.
Не знал он, за что взяться, чтобы не пропасть с семьей с голоду.
— Нет лучше ремесла, как новые горшки лепить да разбитые проволокой связывать! — сказал он как-то жене и решил стать горшечником.
Так его и прозвали — Горшковяз.
Летом он лепил из глины горшки, обжигал, возил в город на продажу.
Зимой ходил по селам, связывал разбитые горшки и другую глиняную посуду.
Зарабатывал неплохо: за новый горшок ему насыпали такой же горшок зерна, за починку — полгоршка.
Везет, бывало,
Горшковяз на продажу в город горшки, посвистывает да припевает, чтобы люди знали:
— Горшки продаю, горшки вяжу!
Услышал раз царь, как Горшковяз распевает, и очень ему понравилось, что вот хоть и бедный человек, а веселый.
— С чего ты, человече, такой веселый? — спрашивает царь.
— А чего ж мне не радоваться, не веселиться, если я никакого лиха не знаю?
— А что, человече добрый, ответил бы ты на такой вопрос: какое есть лихо, что всем лихам лихо?
— Чего б не ответить?
Отвечу.
— Ну, так я своим министрам ту загадку загадаю, пусть попробуют отгадать.
Только ты смотри, ничего им не говори, пока не заплатят как следует!
Созвал царь всех министров.
— Нет вас, министров, в моей державе мудрее.
Вот и загадаю я вам загадку: отгадаете — быть вам и дальше министрами, не отгадаете — идите на все сто ветров.
— Загадывай, отгадаем! — закричали министры и договорить царю не дали.
Царь и спрашивает:
— Какое есть на свете лихо, что всем лихам лихо?
Закрутили министры головами:
— Нет, этого мы так сразу не можем отгадать!
— Так приходите с ответом через три дня!
— Пресветлый государь!
Три дня для такой загадки — не срок!
Дай нам по крайности хоть две недели.
— Пусть будет по-вашему, — согласился царь.
Пошли министры по всей стране, мудрейших мудрецов спрашивали, да никто не может отгадать загадку.
Собрались у царя через неделю.
— Ну как, министры мои премудрые и преславные, отгадали?
Как раз в это время и влетел в палаты с улицы веселый припев
Горшковяза:
— Горшки продаю!
Горшки вяжу!
— Пресветлый царь!
Дайте такой приказ, чтоб не вольно было всякому люду кричать под царскими окнами, — говорит один министр.
— Пусть себе распевает, если он лиха не знает! — отвечает царь.
Тут еще один министр поднялся и говорит:
— А не отгадает ли он нам загадку?
— Спросите, — разрешил царь.
На другой день самый старший министр отыскал в городе Горшковяза.
— Послушай,
Горшковяз.
Отгадай загадку!
— Какую?
— Какое есть на свете лихо, что всем лихам лихо?
— Тю, я не такие загадки отгадывал, а над этой и думать нечего!
Министр аж глаза вытаращил.
— Дашь сто золотых — отгадаю! — говорит Горшковяз.
Видит министр, что с ним не шутят, отсчитал сто червонцев.
А Горшковяз говорит:
— Нет хуже лиха, как злые соседи!
Это на свете первое лихо.
Пошел с тем министр к царю, встречает другого министра.
Тот спрашивает:
— Ну что, отгадал Горшковяз?
— А как же, отгадал за сто червонцев.
— Провалиться бы ему! — завопил второй министр. — Чтобы я ему сто золотых платил!
Но хоть и разозлился на Горшковяза, а хотелось все же остаться министром.
Пришлось идти к Горшковязу на поклон:
— Скажи мне, что есть в свете за лихо, которое всем лихам лихо?
— Плати сто золотых, скажу.
— А не чересчур будет?
— По мне, так не чересчур.
Заплатил министр сто золотых, ждет:
— Нет больше лиха, как лихая жена!
Пришел к Горшковязу и третий министр.
И не то, чтобы по-доброму, а напыжился и спрашивает сквозь зубы:
— Эй,
Горшковяз, какое есть лихо, что всем лихам лихо?
— Плати сто золотых, скажу.
— Да ты не видишь разве, что я министр?
Я у царя правая- рука, значит, все мне должны бесплатно отвечать!
— Бедному человеку я бы и за спасибо отгадал, а тебе не скажу.
Раз ты министр, так найдешь чем заплатить.
Разозлился министр, грозить начал:
— Ты, такой-сякой, знаешь, что я свободно могу тебя разорить?
Горшковяз ему:
— Оно и видно, что ты и у нищего суму отнимешь.
— Ну, — кричит министр, — вижу, что с тобой каши не сваришь!
Даю пятьдесят золотых, хватит с тебя за глаза!
— За пятьдесят я и рта не раскрою!
Пошел министр, аж трясется от злости, так ни до чего и не доторговался.
На другой день пришел снова.
— Ну, взялся за ум?
Берешь пятьдесят золотых?
— Нет, не беру.
— На же, чтоб ты ими подавился! — шмякнул министр кошелек об стол. — Вот тебе сто золотых, говори скорей!
— Э, нет, за сотню я сегодня не скажу.
— Сколько ж тебе надо?
— Дашь двести — скажу!
Министр уж и ругал и пугал, но ничего не добился.
Приходит на третий день;
— Ну, берешь сотню?
— Нет, не беру.
— Так на тебе двести золотых! — швырнул министр кошелек Горшковязу.
— Нет, пан, теперь хоть и тысячу давай — не скажу!
— Что забогател слишком?
— Не забогател, да было бы тебе вчера давать, сколько просил.
Вот пришел срок, собрал царь министров.
Спрашивает третьего:
— Каковы-то ваши дела?
Отгадали загадку?
— Пресветлый царь, подождите до полудня.
— Добре, подожду, — согласился царь.
Прибежал министр к Горшковязу, упал ему в ноги, молит: — Отгадай ту загадку, смилуйся.
Не отгадаешь — мне конец!
Проси, что хочешь!
— Добре, добре! — говорит Горшковяз. — Коли так просишь, я тебе и без денег скажу, только ты вот что сделай...
Как услыхал министр, что Горшковяз и загадку отгадает и денег не возьмет, так, не думая, на все согласился:
— Что ни прикажешь, все сделаю!
— Посади меня на телегу и вези на царский двор!
— Помилуй! — взмолился министр. — На десятое село отвезу на себе, только не на царский двор!
Увидит меня царь в упряжи, — я сквозь землю от стыда провалюсь!
— Как хочешь, гляди сам, а иначе не будет дела.
Видит министр, что нет выхода, впрягся в оглобли и повез Горшковяза с его горшками.
Тот сидит на возу и во весь голос распевает:
— Горшки, кому горшки?
Горшки продать, горшки вязать!
— Да ты хоть не кричи, — просит министр. — Тысячу золотых дам, молчи только!
Горшковяз не слушает, знай распевает.
Вышел на его голос царь с двумя министрами, видят: тянет третий министр на себе телегу, а на телеге горшки и Горшковяз сидит, припевает.
Махнул царь рукой, чтобы остановились.
— Кто тебя везет? — спрашивает Горшковяза.
— Дурная голова!
Хуже этого лиха не сыщешь, вот уж истинно всем лихам лихо!
Подозвал к себе царь Горшковяза и министра:
— Быть тебе,
Горшковяз, от сего дня министром.
А этот пусть отныне лепит да вяжет горшки!
