Мир без запаха и без вкуса. Без объятий. И без людей.
Без сомнительного искусства танца в зареве площадей.
Это чай, а быть может, кофе? Это кофе, а, может, чай?
Заперта, как гитара в кофре. Дозвонишься ли до врача,
если госпиталь под завязку, если сотни — на ИВЛ?
Мыли руки, носили маску, избегали чумных фавел,
но ковидла — такая падла, что взломает собой тела.
Над собором Петра и Павла ровно в полночь луна взошла.
Величаво плывет всё выше. Из горячего янтаря.
И парадную не увижу аж до самого ноября.
Искажается автотюном голос — кашляющая жуть.
Если до потолка доплюну, муху в лампочке заражу?
Нет ни капельки сил плеваться. По Ватсаппу болтать, сипя.
Это, детка, две тыщи двадцать, это трип в самоё себя.
Не бежать мне под листопадом. Не встречать в аэропорту.
Я носитель чего не надо в жарких пальцах и в жадном рту.
Я, конечно, авантюристка, но грехи на мне не висят.
Мой возлюбленный в группе риска, хоть ему и не шестьдесят.
Мир без белого шоколада. Без духов. Бездуховный мир.
Без любимого кофе латте. Без желанья разжечь камин.
Без возможности насладиться щедрым золотом октября.
Без поездок не за границу.
Без надежды.
И без тебя.
