Нельзя сказать, чтоб Супчик не любил отпусков. Если уж решение принято, ехал с удовольствием, только как принять то решение... Но Грета взяла в оборот не на шутку : "Трудоголик чёртов!".
Всего час назад он что-то дописывал, досчитывал, дозванивал, пока Грета лихорадочно рассовывала его плавки и шорты по безразмерным чемоданам. И вот уже Хаммер уже шуршит шинами по шоссе. После бессонной ночи Супчик, если и был в тарелке, то явно не своей. Дыхание казалось затрудненным, слабость и, несмотря на ледяной сквозняк из кондиционера, лицо покрылось липким потом. Достав из бардачка термос, он жадно, обжигаясь, глотал крепкий кофе. Глядя на его бледнеющее на глазах лицо, Грета двинула шофёра по затылку, и, чуть не на ходу, вытолкала Супчика на воздух. Коснувшись травы, Супчик почувствовал головокружение и, спустя мгновение, перед его глазами распростёрлось небо. ""Какое бездонное, сколько в нём синевы и покоя"" - Супчик уж и забыл, когда в последний раз просто так лежал в траве, распластавши верхние конечности, неспешно глядя в синюю густоту. Зуд и причитания Греты ушли на задний план. Ему казалось, что веки его сомкнулись; от этого, впрочем, неба не стало меньше. Воздух перед глазами Супчика заструился причудливыми водоворотами, сворачиваясь в подобие спирали, сотканной из преломлённого света. Ярким светом наполнился и пропитался весь этот воздушный туннель, столь внезапно сформировавшийся перед его закрытыми глазами. Без усилия оторвавшись от травы, он поплыл навстречу свету.
Анна Тимофеевна выглядела изрядно помолодевшей. Выгнув длинную шею, женщина вперила взор в высоты небес. На ней был белый балахон и белая обувь, напоминавшая сандали.
- Добро пожаловать, Юсупов! - наконец заметила Супчика Анна Тимофеевна. Мать твою забросили на такой низкий уровень, с которого не выпускают, а папаша, наоборот, на таких высотах, с которых ему до дел земных давно уже и дела нет.
- Я чё, помер?.. Помер, Анна Тимофеевна? - уж Супчик то помнил, как метал комья мерзлой земли в гроб тещи, уверенный, что больше её не увидит...
- Решать, Юсупов, собственно, тебе. Пока же ты тут. Тут вроде как своего рода буфер обмена. Погляди, осмотрись... И будешь решать.
- И на сколько ж это времени я тут?
- Время тут течёт не по-земному. Может пройти целая вечность за несколько земных секунд; спешить некуда. A быть тебе тут пока не поймёшь нужно ли тебе обратно или тут тебе место. Ну и пока ЕГО глас не услышишь.
- ЕГО? Бога, что ли???
- Бог! Ну ты даёшь, Юсупов ! ОН - это ОН! Тебе не понять, а чтоб понять ещё уровней 6 потребуется, не меньше! И вот что, Юсупов. Мне, конечно, известно, что ты бросил Ксюху и уж год как не навещал Санку и Тишку. Но тут я тебе - не Ксюхина мать больше. Что ты накуролесил - твои проблемы, мне на это теперь плевать. Ты это всё ЕМУ докладывай! Моё дело встретить да объяснить что к чему. И ещё: не называй меня Анной Тимофеевной. Я Ариель теперь, так и зови.
Надо сказать что в качестве Ариели теща нравилась Супчику куда больше. В облике её было нечто чистое и возвышенное, чего в склочной и приставучей Анне Тимофеевне при жизни и близко не наблюдалось. Балахон её... туника её словно были пропитаны светом, что струился из недр её нового, незнакомого Юсупову, естества. Это-то самое чистое и возвышенное настолько глубоко пронзило сознание Супчика... Юсупова, что тот невольно промямлил: ""А не покажите ли вы мне, Анна Ти... уважаемая Ариель, ваше измерение?..""
- Уж и не знаю дано ли тебе будет что-либо тут понять. Одного прошу - никаких низменных мыслей! Каждая такая мысль может глубоко ранить обитателей столь высокого измерения - Ариель ввела Юсупого в огромное пространство, в котором, казалось Юсупову, ничего кроме светящейся пустоты не было. Вскоре, впрочем, он начал скорее ощущать, чем видеть, некие концентрации энергии. Энергия та казалась тоньше, но сильнее и концентрированнее книзу, распыляясь и растворяясь где-то вверху, что отдалённо напоминало некий энергетический конус. Вскоре Юсупов ощутил ещё один такой конус, потом ещё. От конусов Юсупова пробирало своеобразным теплом и неким подрагиванием неведомых струн его души - необычное и удивительное чувство. Тут Юсупов ощутил присутствие также и иной энергии. Она, казалось, несла в себе некий гигантский потенциал эмоций и информации. Она казалась сферическим сгустком, плотность которого увеличивалась к центру сферы. Таких сгустков в окружающем пространстве было также немало. Казалось что окружавшие Юсупова конусы взаимодействовали с информационными сгустками, поглощали их, что ли... Конусы явно чувствовали присутствие Юсупова, посылая ему тепловые и световые сигналы, которые, не будучи вполне понятными, воспринимались тем не менее как приветствия. Пытаясь в этом разобраться и ища помощи у Ариели, Юсупов обернулся. В её привычном измерении тёщу и вовсе было не узнать. Свечение сущности её, столь внеземной и возвышенной, вознесла дух Ариели до столь божественных высот, что Юсупов невольно подумал: ""Вот бы её трахнуть!"".
Едва водопад гнева и эмоций наконец стих, смывши Юсупова с чуть не небесных высот на самое донце клоаки эмоций, и, едва Супчик вернулся в своё новое, всё ещё не вполне определившееся в этом новом для него свете ""Я"", как на поникшую голову его заструился неведомый глас громовой с небес. Глас сей, пульсируя всем объёмом энергетического пространства, сотрясал нутро Супчика, отдаваясь в его голове и щеках ритмикой повторяющегося вопроса ""Эй, Супчик! Туда или сюда?"", ""Туда или сюда?"", ""Туда или сюда?""... Фраза шлёпала его словно разящая десница, безжалостно хлестая щёки и уши Супчика. В ужасе Супчик открыл глаза...
- Блин, Грета! Ну прекрати ж ты, женщина, хлестать меня по щекам! Он встал с травы и бодрым шагом зашагал назад к Хаммеру. Шофёр предложил было ему руку, но Супчик предложенную ему конечность отклонил и с неведомо откуда взявшейся лёгкостью пружинисто впорхнул обратно в салон.
- Поехали - крикнул он - опоздаем на самолёт!..
На пути к своему земному отпуску Супчик вновь и вновь прокручивал в памяти свой внеземной отпуск, из которого только что, слава те господи, он вернулся цел и невредим. Боли в груди прошли, и ему было хорошо, так хорошо!..
