А она в сапогах от папаши Louis Vuitton
Дефилирует, словно модель, по моей душе.
Говорит, что мой голос – практически козлетон,
И что мне лишь бы вставить по самые фаберже.
Наследит, накопытит – душа без того черна,
Даже спирт не возьмёт или там порошок какой.
На ночь глядя я вынесу мусор. А ночь нежна –
Я проснусь на окраине города у другой.
Там от розовых рюшей рябит у меня в глазах,
Там на кухне с утра пирожки и с лимоном чай,
Там к обеду она на отпущенных тормозах –
У неё перерыв полчаса – мол, давай, кончай.
Раз испорчено маслом – объестся и кашалот,
Отрывной календарь, я с похмелья уйду в отрыв,
А потом пособачусь, завою с тоски и вот
Я сбегу от хозяйки в обеденный перерыв.
Все спешат на зелёный. И я прилечу туда
Где меня ненадолго как минимум ждёт приют,
Где с беспечной подругой такого дадим дрозда,
Чтоб слыхала округа, как эти дрозды поют.
Только время имеет привычку сходить на нет.
Раздавая себя по серьгам, я опомнюсь вдруг,
Становясь симулякром и тенью былых побед,
Как щенок, я прильну к сапогам, завершая круг.
Но пасьянс разложился привычно – опять не в масть,
Я сижу и гадаю – мол, если бы да кабы,
Только каждое слово ножом отрезает часть
Разветвляющихся вариантов моей судьбы.
Или ты продаёшься, скрипучий славянский шкаф,
Покупаешь кого-то (точнее, берёшь в кредит),
Или просто живёшь, не пришей ни к чему рукав,
Согревая гадюку за камешком на груди.
