«И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своём»
(Книга Бытия, 6:5,6)
«...ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня».
(Послание Иуды, 1:6)
«…они суть служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение...»
(Послание евреям, 1:14)
«Он – Тот, Кто сотворил для вас все, что на земле, а затем обратился к небу и сделал его семью небесами. Ему известно о всякой вещи».
(Коран, сура 2:29 «Аль-Бакара»)
Я даже не знаю, историю, что мне рассказал профессор Сергей Дмитриевич Борода, следует воспринимать, как некую мистику, или все же это реальность, что имела место быть также со мной много десятилетий назад? Если честно, то трудно поверить в услышанное мной, а затем стать участником событий в один из рабочих дней в лаборатории, куда профессор пришел в разъяренном состоянии после разговора с начальником спецчасти нашего института; именно находясь на грани повышенных отрицательных эмоций он поведал мне о происшествии, которое произошло на его глазах и с его участием, когда был молодым ученым. И после этого начались уже мои приключения. Но для начала скажу, кто такой Сергей Дмитриевич.
Это старожил нашего Института растений пустынных зон Академии наук Туркменистана, доктор биологии, заслуженный деятель науки, человек с мировым именем, который, как ни странно, за пределы СССР никогда не выезжал. «Выезжали» только его труды по биохимии и ботанике, пользовавшиеся большим признанием у мирового научного сообщества. В свое время профессор Борода работал замдиректора, потом, после выхода на пенсию, заведовал отделом, еще позже – оставил и этот пост, оставшись только просто старшим научным сотрудником; он не хотел оставлять науку, ибо не видел себя стариком, валявшимся на диване у телевизора. Ему было уже за восемьдесят лет, хотя внешне держался очень бодро и слыл веселым человеком; но с другой стороны, как доходили до меня слухи, он прошел трудовые лагеря и ГУЛАГ по «полной программе» и казалось, жизнь должна была его озлобить, сделать вспыльчивым и раздражительным. У него была семья, дети и внуки, которые разбежались по всему миру, как только Союз распался. Увы, наука в начале 1990-х годов оказалась самой плохо финансируемой, и штат института все ужимался, оборудование приходило в негодность, ьолее того, ее распродавали и расхищали, а новой техники не поступало, впрочем, если и поступало, то мимо наших стен. Открытия делались, как говорится, «на острие пера», то есть теоретически с редким экспериментом. И именно так действовал Сергей Дмитриевич, обладавший большой интуицией и талантом прогнозирования.
Только не всегда этот талант ему помогал: к примеру, профессор не предсказал, что ему откажут в поездке за границу на одну международную конференцию, лишь на основании того, что когда-то он был допущен к секретным материалам. Ума не приложу, какие секреты могли быть у нашего учреждения, где секретным стали оклады руководства и работников присосавшихся к бюджету института разнородных кооперативов. Но Борода был в ярости.
Меня зовут Феруз Насимов, я за три года до этого закончил Ташкентский институт сельского хозяйства и получил распределение в Ашгабат, в Институт растений, где проработал вначале стажером-исследователем и определил круг своих научных интересов; здесь поступил в аспирантуру и моим руководителем стал профессор Борода. Развал Советской страны в 1991 году, естественно, огорчил меня, но, как оказалось, уже не существующее государство продолжало преследовать Сергея Дмитриевича из прошлого.
- Я давал подписку на неразглашение еще в конце 1940-х годов, срок давности давно прошел – это я говорил начальнику спецчасти Аннасахату Коканбаеву, майору КНБ, а он, идиот, и ушами не шевелил! – сердито говорил старик, стуча кулаком по столу. Мы находились одни в лаборатории, было уже три часа дня, в институте практически не больше десятка сотрудников, и то в действительности бездельничавших из-за отсутствия научного задания. – Я подписывал не разглашать секреты СССР, а этой страны нет уже два года! Значит, не существует никаких обязательств у меня перед исчезнувшим государством! Только этому туркмену не хочется брать в расчеты факты, он уперся в свои полномочия, и отказал мне в поездке в Париж! Сам, гад, ездит по заграницам, хотя ничего не смыслит в нашей науке! Он говорил мне, что у меня гриф без срока давности, то есть навечно! Что он, идиот, знает о вечности?
Он еще продолжал что-то твердить об этом, я же вскипятил чай на нашем оборудовании, которое предназначалось совсем для другого, но умело приспособленного мной для бытовых нужд. Подавая чашку крепкого зеленого чая профессору и подвигая вазочку с абрикосовым вареньем, я спросил:
- Сергей Дмитриевич, а разве ботаники имели дела с государственными секретами? Что вы делали такого, что давали подписку о не разглашении? Да, вы были в заключении во время Великой Отечественной войны – мне об этом известно, - как же вас могли допустить к государственным секретам? Что-то я не понимаю... Что-то прошлое тянет вас обратно...
Профессор посмотрел на меня с удивлением, хмыкнул, взял чашечку и пригубил. Сделав пару глотков, он туманными глазами уставился в давно не мытое окно, словно там словно кинопленка прокручивалось нечто такое из его жизни, и произнес:
- Ты прав, что-то из того прошлого. Причем из прошлого, связанного с библейскими событиями...
- Библейскими, как это? – не понял я. – Вы же, Сергей Дмитриевич, коммунист... хотя КПСС уже не существует, но все равно не верите в Бога...
- Ты так думаешь? Знаешь, Феруз, вера она в сердце, не обязательно должна фиксироваться документами и ритуалами, хождением по церквям или мечетям, - покачал головой старик. – До конца войны я был атеистом, а потом произошло то, что заставило меня изменить мои взгляды на жизнь на материализм... Сейчас не стыдно признаться, что последующие годы я был верующим человеком, просто внешне это никак не демонстрировал. Сам понимаешь, в руководстве тогда не очень-то жаловали блажествующих в то, что считалось «опиумом для народа».
- Так что же произошло?
Борода отпил еще немного, взял ложечку варенья и после этого сказал:
- Ну, сейчас рассказать уже можно – это не секрет, хотя мало кто мне поверит.
- Я поверю, - обещал я, терзаемый любопыством. Мне было скучно, сидел уже три дня один в лаборатории, работы практически нет, и хотелось каких-то действий, чего-то стимулирующего. История профессора могла меня немного взбодрить, даже вдохновить на дальнейшие эксперименты, в нужности которых в условиях сегодняшнего дня почему-то не ощущалось. Я уселся удобнее на кресле, а Сергей Дмитриевич пересел на потертый кожанный диванчик, держа в руках чашку.
- Ладно, слушай... Я работал в лаборатории у академика Вавилова, занимался вопросами выведения новых сортов злаковых, такое уж было суровое время: боролись с лысенковщиной, но затем мой учитель и руководитель попал под сталинские репрессии, а затем сотрудники НКВД пришли и за мной. Мне впаяли стандартную на тот момент 53-ю статью, отправили на лесоповал в Сибирь, и тут началась война, да только все мои просьбы дать мне возможность оправдаться перед страной и Сталиным участием в боевых действиях начальство лагеря игнорировало. Так я пропилил лес аж середины 1945 года, пока вдруг не перевели в специальную зону в Узбекистан, где нас курировала группа СМЕРШ.
- СМЕРШ? Что это? – меня озадачило такое слово.
- Ты не читал книгу «В августе сорок четвертого»? Ах, нет... СМЕРШ - «Смерть шпионам» - полевая разведка и контрразведка, сотрудники этого учреждения занимались борьбой со шпионами, диверсантами, ловили предателей и дезертиров... и, между тем, добывали технические и иные проекты ученых и инженеров Третьего Рейха, связанных с обороной. У немцев были неплохие наработки в области ракетостроения, авиации, моторов, химии и... биологии.
Здесь я вообще с толку сбился. О чем говорил Борода – какие разработки были у фашистов? И я переспросил:
- Биологии? Вы имеете в виду разработку нацистской антропологии о расовом превосходстве белых? Об арийской нации? Но зачем это коммунистам?
- Нет, я говорю о биологическом оружии. Гитлер в последние месяцы войны хватался за все, что помогло бы ему переломить ход войны, и оружие, имевшеее биологический боеприпас, разрабатывалось как в медицинских центрах при концлагерях, так и в подземных лабораториях. В одном из замков на границе Германии и Франции американские военные обнаружили склад артефактов, имевших непонятно какое происхождение и назначение, однако тщательно охранявшихся подразделениями «СС». Американцам удалось отбить замок, все хранившееся там загрузили в самолеты и вывезли в США, только, к счастью, одному нашему агенту удалось выкрасть запечатанную емкость, передать СМЕРШу. Чтобы разгадать назначение этой емкости вот меня и группу ученых, большинство которых пришлось вызволять из ГУЛАГа, доставили в июле 1945-го году на остров в Аральском море, где была закрытая биологическая лаборатория.
- А почему вы думаете, что это было биологическое оружие? – спросил я.
- Я тоже задавался этим вопросом и при этом не мог понять, зачем я нужен – ведь я не вирусолог, а специалист по растениям, ботаник, - отвечал Сергей Дмитриевич. – И почему в нашей группе оказался филолог – специалист по вымершим языкам – тоже не понимал. Однако он оказался ключевой фигурой в наших экспериментах, хотя его специальность, на первый взгляд, не имела ничего общего с биологией.
- Да ну! – поразился я.
- Вот-вот, это был профессор Ицхак Готтенберг, раввин, изучавший религиозные тексты и апокрифы на таких языках как древнеарамейский, иврит, арабский, вавилонский, шумерский. Вообще-то он родом из Бейрута, но немцы каким-то образом вывезли его в Германию и там он работал под присмотром гестапо в одной из закрытых лабораторий. Не расстреляли как еврея лишь потому, что он нужен был им как перевродчик древних рукописей, которые были найдены специальной группой Отто Скорцени. Слышал о таком?
- М-м-м, нет, - честно признался я.
- Феруз, ты фильм «Тегеран-43» видел? – поинтересовался Борода. Он был озадачен моими скромными познаниями в истории Второй Мировой войны, хотя честно, я, действительно, не был силен в этой части науки, меня всегда тянуло на химию и биологию, особенно, на ботанику.
- Видел, конечно, - с нотками обиды ответил я. – Но при чем тут этот фильм?
- Так героем этого фильма был именно Отто Скорцени, немецкий диверсант, планировавший покушение на руководителей трех государств, которые собирались на встречу в Тегеране в 1943 году, - пояснил старик. – В фильме часть событий – реальная история. Но именно в эти годы Скорцени выполнял также миссию по поиску библейских артефактов и в кое-чем преуспел. У него кроме коммандос была группа археологов и историков, специалистов как в Ближнему Востоку, так и по религиозной тематике. Они наделали немало шумихи на территории современных Ирака, Сирии, Израиля, Ливии, Ливана, Омана, Египта... Ты, наверное, слышал об африканской кампании Вермахта... Нет? Мда, понимаю, сведения на сей счет скудны и поныне, так как те, у кого находится многое из добытых артефактов, не желают преданию огласки об этой истории. Бои там шли серьезные, так как речь шла не об оккупации территорий, а за библейские артефакты, что для Гитлера было более важнее. Говорят, некоторые вещи были на самом деле весьма ценными и могли практически изменить ход войны. Гуттенберг говорил, что в числе них находился какой-то ключ, которым можно вскрыть саркофаг Евы.
- Какой Евы? Первой женщины?
- Точно!
- А зачем? Посмотреть на мумию?
Мою усмешку Борода не принял, он сердито фыркнул:
- Потому что в этом гробу находится некое чудо-оружие, переданное в свое время Богом Адаму. Но оно было его потомками помещено в гробницу его супруги. Это оружие способно испепелить планеты, даже потушить звезды. Не смейся, я говорю о серьезных вещах... На наше счастье, дела на восточном фронте становились таковыми, что уже не было времени на поиск и раскопки гробницы прародительницы всего человечества. У Отто Скорцени оказались другие задачи, поставленные фюрером. Он отбыл на Запад, хотя его команда продолжала сровершать набеги в святые для мусульман и христиан, да и евреев тоже, места Северной Африки.
Профессор встал, немного походил по кабинету, держа в руках чашку с уже остывшим чаем и о чем-то размышлял. Потом он остановился у окна и долго всматривался в деревья – интересно, что он там узрел? Но спрашивать не хотелось. Я же смотрел на часы: было всего лишь два часа дня, до окончания работы времени много, торопиться некуда, да и задания пока нет, так что уж лучше сидеть и вести интересный разговор с Сергеем Дмитриевичем. Наконец-то он завершил свои «маневры» по помещению и вернулся на место.
- Так что было дальше? Что с вами произошло?
- Нас привезли на остров Свободный, что в Аральском море... Тогда оно было остров, это сейчас экологическая катастрофа привела к тому, что большая часть водной массы исчезла, остров слился с континентом. Но в те годы в море было много рыбы, климат более мягкий, приятный, росли деревья... По распоряжению СМЕРШ возвели закрытые комплексы, большая часть которых оказалась под землей, и здесь работали лаборатории различного профиля. Я знал, что в одной из них разрабатывали вакцину от «желтой лихорадки», а в другой занимались созданием плотоядной плесени... Не улыбайся, разработчики достигли значительных результатов в своем направлении, и моли бога, чтобы эта нечисть не вырвалась на волю. Так вот, наше же направление считалось особым. Группа насчитывала двенадцать человек из числа биохимиков, ботаников, зоологов, был главным профессор Генрих Фрамм, немец, которого сотрудники СМЕРШ вывезли в СССР и теперь он работал на советствую науку, хотя до этого, насколько я знаю, имел звание штандартерфюрера СС.
- Да ну! – возмутился я. – Так фашистов привлекали к работе на советскую оборону? Никогда бы не подумал...
- Не только мы, этим занимались все – и американцы, и англичане, и французы, им тоже хотелось «погреть» руки на достижениях немецкой науки, - махнул рукой Борода. – Говорят, автомат Калашникова разрабатывал на самом деле инженер Хьюго Шмайссер, просто тогда наши власти не хотели, чтобы имя оружию дали немецкое, вот и пошло так, что АК официально признали созданием человека, не имевшего для этого соответствующего образования и фактически не приложившего усилий к созданию данного стрелкового оружия. Таковы были идеологические установки того времени, понимаешь, Феруз?
- Понимаю, - кивнул я.
- Так вот, мы жили в отдельных комнатах, в метрах ста от самих лабораторий. Зона хорошо охранялась, везде автоматчики, пулеметы на вышках, собаки, несколько бронетранспортеров, короче, внешне все напоминало тюремную зону – это контрастировало с названием самого острова. Но только внешне. У нас было хорошее питание, нормальный рабочий день, кинофильмы по субботам, единственная скукота – политинформации, но это уже дань того режима, от разъяснения нам политики партии и правительства никуда не уйти. Только Генрих Фрамм считался лишь научным руководителем проекта, самым же главным стратегом являлась майор Галима Бухарбаева, сотрудница СМЕРШ, женщина, закончившая только рабфак и ничего не смыслившая в естественных науках, однако была ярой большевичкой, садисткой, говорят, до войны работала следователем НКВД и все ее подопечные признавались в преступлениях, которые не совершали. Сам понимаешь, те, кто не признавался, не доживал до суда.
- Брррр, - содрогнулся я.
- Ага, сплошное тут бррррр, - согласился профессор. – И мы тоже в страхе дергались, когда слушали речь монстра в форме майора. Ее длинные пальца напоминали члены паука, сухие, жесткие, и каждый из нас представлял, что эти пальцы сотворяли с арестованными, нас бросало в озноб. А говорила Бухарбаева очень злобно, словно видела в нас классовых врагов и предателей, топала ногой и махала руками, из ее рта всегда летели слюни, а воняло изо рта так, что даже Фрамм в открытую морщился. Особенно неприятно было смотреть на ее крючковатый острый нос, похожий на клюв орла, и желтые мелкие зубы, мы ее между собой прозвали «пираньюга»... от слова пиранья... Кстати, ела она тоже не совсем по-человечески, рвала мясо зубами так, как это делает зверь, так что общее впечатление об этом майоре было не совсем приятное и положительное. Мой коллега Бобомурод Абдуллаев считал ее психопатом, и я думаю, что он был прав. Она мирно и даже мило беседовала с кем-либо, потом без каких-либо причин вдруг хватала любую вещь – сковородку, палку, стул и начинала дубасить до полусмерти, яростно крича; немало инвалидов и трупов оставила она после своей встречи – и всего лишь из-за внезапной перемены настроения. Нам рассказывали, что ее перенаправили сюда, когда она уж слишком увлеклась допросами советских солдат, которых освободили из немецких концлагерей. Видимо, ее навыки напугали самих СМЕРШевцев, увидевших в ней гестаповские черты, склонность к чрезмерному насилию. Скандал быстро замяли, а ей дали более «спокойное» задание. Сам понимаешь, что спокойно мы себя под ее началом не чувствовали. Но когда этой дамочки не было на территории зоны, то мы ощущали себя вполне свободными людьми, нам было очень хорошо...
- Ладно, ладно, Сергей Дмитриевич, переходите поскорей к делу, - торопил я профессора, желая наконц услышать рассказ. Чрезмерное вступление уж затянулось, вводило в дремоту.
Профессор вновь подошел к окну и сказал:
- Это сова... Она прячется в кроне деревьев...
- А? Что? – расстерянно переспросил я. А потом сказал: - Да, я ее тоже видел. Неделю уже как живет в нашем лабораторном саду. Удивительно, как переносит нашу жару.
- Плохой знак...
- Почему?
Борода пожевал губами:
- Потому что там тоже была сова...
- Где?
- На острове. Я ее видел часто, не понимаю, как залетела на пустынный остров, где только были военные строения, ни одного дерева. Редкие кустарники, в них птице не скрыться от солнца. А сова пряталась на чердаке и чего-то ждала, питаясь змеями и тарантулами, иногда рыбой, что по ночам ловила в море. Тогда я не придал этому значение... И теперь опять сова...
- Ладно, ладно, - повторил я свое нетерпение, - я понял: сова – это плохо, не отвлекайтесь, пожалуйста. Так что вам говорили в лаборатории?
- Так вот, нам сказали, что будем работать над тем, что находится в некой герметичной капсуле, привезенной из Ближнего Востока. Капсула – емкость из меди весом в пять килограмм, герметично закупоренная, с надписями на неизвестном языке. Что это было мы не знали, но перед этим у нас была встреча с профессором Готтенбергом. Он занимался тем, что переводил на немецкий древние тексты, что прилагались к капсуле. Русского Ицхак не знал, но немецкий знали большинство из нас, за исключением майора-«пираньюги», которая злилась от того, что не понимает ничего и не способна сделать замечение; она чувствовала себя униженной своей же тупостью. Поэтому мы все напроямую, без переводчика общались с Готтенбергом и Фраммом, и они рассказывали нам многое, - тут Сергей Дмитриевич улыбнулся, видимо, припоминая то время. - Например, Фрамм оказался в СС не по своей воле – его вынудили вступить в конце 1944 года, когда после неудавшегося покушения на Гитлера немецкие власти потребовали от генералов и ученых, инженеров доказательств своей политической лояльности и преданности Третьему Рейху. До 1943 года Фрамм занимался синтезирование стимуляторов для солдат на основы вытяжек из растений, это больше фармокология, чем растениеводство. А потом его профиль резко сменили. Он-то и рассказал, что за несколько недель до того, как лаборатория была разрушена советскими авианалетами, вместе с другими специалистами работал над некоторыми биологическими субстанциями, что извлекли из капсул. С его слов, это были кошмарные создания... Многие погибли. И сейчас Генрих не особо хотел узнать, что же в капсуле. Только с Бухарбаевой не поспоришь...
- Ну, наплел наверное от страха или нежелания делиться с нами знаниями, - разочарованно произнес я. – Какие кошмарные создания могли быть в капсулах?
Борода с некоторым изумлением посмотрел на меня, потом усмехнулся, постучал пальцами по чашечке, отбивая какую-то мелодию.
- Я тоже вначале воспринял сказанное с недоверием. Но Готтенберг прочитал на капсуле следующее: «Саак оудомли бу иду. Лёки ё хубо»1 - не удивляйся, я запомнил эту фразу. И Фрамм с кислой миной на лице отметил, что такое было написано и во всех же капсулах, что привез Отто Скорцени. Ицхак оказался весьма осторожным и умным человеком, его познания истории, языков, религии нас просто шокировали – это была ходячая энциклопедия. Благодаря ему многое узнал и я. Например, содержание многих теологических доктрин, о событиях, о которых никогда не рассказывались в советских школах и вузах.
- Интересно... – неопределенно высказался я, не совсем понимая, к чему клонит Борода.
- Да, это было интересно. Хочешь узнать, о чем мы разговаривали? Готтенберг сказал, что в капусле хранится биологическая субстанция добиблейских времен.
- Добиблейских, - наморщил я лоб. – То есть?.. Как это понимать?
- Гм, Феруз, ты читал Библию, Коран или Тору, или апокрифы?
- Нет, что вы! – с некоторым возмущением сказал я. – Я же атеист! Мои родители тоже атеисты. Подобных книг у нас никогда не было!
- Ну, это понятно, - махнул рукой Сергей Дмитриевич. – Я тоже не читал в те годы. Но в один из вечеров Готтенберг рассказал мне удивительную историю... Мы знаем, что, согласно религиозным догматам, в частности, в книге Бытия, на первый день Бог создал небо, землю, тьму, воду и свет и отделил свет от тьмы; на второй день — создал твердь посреди воды, отделил воду над твердью от воды под твердью и назвал твердь небом; на третий — сушу, моря и растения, на четвёртый — светила на тверди небесной, на пятый — рыб, пресмыкающихся и птиц, наконец, на шестой — зверей земных, скот, гадов земных и человека2. Только каждый день – в нашем понимании не 24 часа, а более продолжительное время, измеряемое миллионами лет. Просто религия упростила восприятие этого временного отрезка, сократив до понятия «день». Так вот, в течение сотни миллионов лет происходил процесс эволюции органического мира на нашей планете. Творец отбирал те виды флоры и фауны, которые казались удачными или приемлемыми для Земли. И помогали ЕМУ в регулировании всех природных явлений ангелы.
Я не сдержался и фыркнул:
- Эти самые, что с крыльями за спиной и бесплотные при этом?..
- Верно, эти самые. Знаешь, что у ангелов, как и людей существует социальная иерархия? Нет? Со слов Ицхака, существует десять ангельских чинов, самыми высшими являются херувимы и серафимы, поскольку они близкие к Богу, низшие – обычные ангелы и архангелы. И у Бога был самый любимый ангел по имени Самаэль, он воглавлял Небесную Армию...
- А для чего? Разве Бог с кем-то воевал? – на этот раз мой вопрос был действительно из-за чувства любопытства, а не ехидства.
Борода почесал свою бороду, больше похожу на лопату.
- Я задал такой же вопрос Готтенбергу, но тот ответил, что святые писания на сей счет ничего не говорят, возможно, история сей ситуации утрачена или недоступна для человечества. Но в любом случае, армия была необходима Богу в последующих событиях. Вот этот самый ангел имел звание Денница, что является в нашем понимании генеральским чином, был уважаемым и наиболее приблеженным к НЕМУ лицом, однако впоследствии он посчитал себя равным Богу и поэтому устроил мятеж.
- Это не история ли про Сатану? – стал я что-то припоминать из когда-то прочитанного. Нельзя сказать, что я имел основательные знания на сей счет, и все же этого было достаточно, чтобы уяснить последующую историю.
- Именно про него, - подтвердил Борода. – В Библии используется еврейское слово «хейлель», то есть «утренняя звезда», «денница», Сатана переводится как лучезарный, а в латинском языке имя звучит как Люцифер – лученосный, уверен, это имя тебе известно. В Греции его называли титаном Гипероном. В книге пророка Исайи писалось: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе́ в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему»3...
- Вы это все помните? – поразился я. Мне бы никогда не выучить и тем более декларировать такие сложные тексты.
- Помню, такое сложно забыть, - почему-то усмехнулся профессор. – За Самаэлем-Сатаной ушло треть всех ангелов, вторая треть осталась верной ангелу Михаилу, который стал именоваться Архистратигом после его назначения полководцем взамен Самаэля. Между армиями мятежников и верных Творцу происходили сражения, и в одном из них Самаэль был повержен, сброшен в Ад. Однако он вернулся в Эдем, так как среди оставшихся там ангелов оказался предатель по имени Гадриил, он был стражем Восточных врат и впустил врага, который сделал так, чтобы Адам и Ева совершили грехопадение. В книге Премудростей Соломона это сказано так: «Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего; но завистью диавола вошла в мир смерть, и испытывают ее принадлежащие к уделу его»4. Естественно, это не понравилось ЕМУ, так как это событие нарушило весь миропорядок в Раю. И ОН произнес, обращаясь к Адаму: «Проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от неё во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься»5. А Еве было сказано следующее: «Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою».
В этот момент щелкнул один из приборов, запущенный мной утром. Но я не пошевелился – автоматика переключила режим охлаждения, и пошел новый отсчет эксперимента, результат которого ожидался мной не раньше чем через неделю. Борода косо взглянул на коробку с мигающими огоньками, словно она помешала ходу его мысли, прервала на самом интересном месте.
- Сурово, - заметил я. – Уж слишком сурово обошелся Творец с нашими прародителями за желание познать мир. Но, насколько я понял, вина все же лежит на Сатане...
- И ему досталось тоже. Бог отметил и его словами: «Проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем её; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту».
- Слишком мудренно сказанно, - признался я. – Мало что понял из услышанного. Только какое это имеет отношение к вашей истории?
- Я ввел тебя в курс, чтобы ты понял, откуда произрастают «ноги» из событий, в которые я невольно был вовлечен. Так вот, Готтенберг посвятил меня во многие тайны религии, и поэтому я столько много знаю о предистории человеческой. Он же рассказал, что в Эдеме есть четыре Врата: Восточные, Северные, Южные и Западные. Восточные самые главные, ибо там находятся два важных артефакта – Древо познания Добра и Зла и Древо Жизни, хотя, как считал Ицхак, это одно райское растение, то есть корень один, а стволы разные – об этом утверждается в тексте Пятикнижия. Это самое ценное, что есть у Творца, и поэтому после изгнания наших прародителей из Рая у Врат был поставлен херувим с оружием.
- Для чего?
- Чтобы сюда не могли проникнуть падшие ангелы во главе с Самаэлем. Но для нас интересны не Восточные Врата, а Южные. Считается, за Южными Вратами Эдема Творец хранил то, что ему уже не понадобилось, не имело практического смысла, выходили за рамки ЕГО проектов или оказались неудачными в результате экспериментов. То есть он не уничтожал свои творения, а просто складировал их в пространстве, не подающемуся измерению и времени, может, предполагая, что когда-нибудь он им найдет применение, а может, просто хотел оставить на память... ведь всегда приятно заново перебирать то, что создавалось своим интеллектом и могуществом.
Южные врата охраняла группа ангелов во главе с Габриэль, одной из самых близких к Творцу персон и занимавшей высокий ангельский чин в социальной иерархии; однако она потеряла ЕГО благосклонность. ОН её и часть ангелов, которые проявили слабость, неуверенность, безразличие в противостоянии Сатаны и Творца, переселил за Северные врата. У Габриэль ключ-меч – самое мощное оружие Вселенной - был изъят, а Южные врата запечатаны, охрана снята.
- А почему ОН потерял интерес к Габриэль?
- Гм, в апокрифах отмечалось, что Габриэль была возлюбленной Самаэля-Денницы и хотя тот взял замуж не ее, ангела, а первую женщину-человека Лилит, с которой у него оказались общие взгляды и характер, Габриэль все равно продолжала его любить и уважать... Знаешь, женщины, пускай они и ангелы, больше руководствуются эмоциями, чувствами, чем разумом; поступки их порой весьма причудливы... И поэтому когда Денница устроил мятеж, то не могла ему противоречить, встать против него, проявила слабость. Она не влилась в Небесную Армию Михаила Архистратига, чем подорвала доверие к себе со стороны Творца. Бог загнал треть ангелов в резервацию за Северными вратами, которые охраняет по сей день херувим Маррон. Нет, они не заложники, просто они потерявшие благосклонность Творца и будут там находится до Судного дня. А он будет не только над людьми, но и над падшими и сомневающимися ангелами.
Не скрою, эта история меня заинтересовала, и я задал очередной вопрос:
- И все же кто-то проник в Южные врата?
- Это сделал Адам, первочеловек.
- Как он смог? Он вернулся в Рай?
- Да, вернулся, но не к НЕМУ... Известно, Творец передал его жене Еве ключ-меч, чтобы они могли позже, исправив и осознав свой грех, вернуться в Эдем. Но грех исправить не удалось, более того, он, как бы сказать, стал тиражироваться, занимать большие масштабы среди человечества, становиться частью образа жизни, поведения, психологии, и люди закрыли для себя путь в Небеса. Но Адам вернулся, перед самой своей смертью, чтобы встретиться с женщиной, от которой отказался...
- Подождите, что-то в моей голове все запуталось. Вы говорили, что первой была Лилит, а женой Адама стала Ева... Какая еще была женщина?
- Бог создал трех женщин, две из которых были сотворены из той же материи, что и первомужчина. Лилит отказалась от Адама и стала, как я говорил тебе, женой Самаэля-Сатаны, а второй была женщина, которую тоже звали... Ева. Но она не понравилась Адаму...
- Почему? Характером не сошлись? Или была уродиной?
- Нет, вроде бы умная и красивая. Просто Адам оказался мужчиной брезгливым, ему не пришелся по душе процесс создания человеческой плоти... знаешь, не все переносят вид внутренних органов, крови, волос... Эстет по натуре Адам не хотел иметь жену, процесс создания которой непосредственно наблюдал, его воротило от воспоминаний, откровенно говоря, блевался, и поэтому Творец увел бедное создание за Южные врата. Потом, когда Адам спал, он извлек из его организма частицу кости и склонировал женщину, дав ей имя Евы. Вот она стала матерью нашего человечества.
- А-а-а, теперь понимаю...
- Тогда должен понять, что перед смертью Адам испытал угрызение совести и решил на девятисотом году жизни попросить прощения у первой Евы. Он взял ключ-меч и открыл Южные врата, вошел в тот мир... Встретил ли он Еву – об этом никто не знает, сам же Адам ничего потомкам не сообщил. Известно, что оттуда он вынес что-то в запечатанных сосудах. Эти сосуды потом были спрятаны в различных частях мира. Некоторые считают, что там хранились образчики органического мира, которые или вымерли на Земле, или были использованы на других планетах, или не понадобились Творцу.
- То есть, Адам принес на Землю неизвестные формы жизни?
- Да. Эксперты полагают, что, к примеру, «бубонная чума», ВИЧ и вирус Эболы – это из этих сосудов, кем-то и когда-то распечатанных, я предполагаю, что это сделали американцы в своих закрытых лабораториях. И контакт с этими формами жизни оказались катострофическими для человечества. Но, возможно, там было еще немало чего-то другого. Так вот, об факте «хищения» артефактов Адамом через много тысячелетий стало известно немецкой организации «Аненэрбе», являющейся подструктурой СС. Именно под эгидой «Аненэрбе» проводились все тестовые работы с биологическими субстанциями. Данная информация была получена нацистами от евреев, хранивших древние рукописи и имевших доступ к тайнам мироздания. Естественно, документы были изъяты, информация запротоколирована, а всех носителей этих сведений после сожгли в крематориях Бухенвальда и Дахау. Гитлер, питавший слабость к мистике и библейским историям, желал получить эти сосуды, надеясь, что там есть оружие. Фактически, это, если рассматривать с военной точки зрения, можно было считать биологическим оружием. Специальная группа «СС» с Отто Скорцени колесила по всему земному шарику, разыскивая эти сосуды. Их удалось добыть, причем одну часть на Ближнем Востоке, часть на Тибете, часть в Мексике, Перу, Уругвае. К счастью, нацисты не успели приступить к полному изучению того, что им доставили в секретные лаборатории – война уже подходила к концу, все силы были брошены на защиту Берлина, хотя один из сосудов оказался распечатанным группой Фрамма... Остальное не тронули. И поэтому многое попало американцам, которым достались эти лаборатории на оккупированных ими территориях Германии. И все же один сосуд был выкраден агентом советской разведки и доставлен в Москву, а оттуда по распоряжению генерала Абакумова – на остров в Аральском море. Туда же, как выяснилось, спустя три дня направили и меня, и других ученых...
В этот момент входная дверь скрипнула - в лабораторию вошел завхоз Андрей Глушко, которого в институте все называли «Не-проходящий-мимо», потому что он не мог пройти мимо вещи, имеющей ценность для продажи на «черном» рынке. Этот тип был, откровенно говоря, воришкой и сплавил «налево» немало нашего оборудования, но поскольку делился с руководством учреждения, то на его проделки закрывали глаза. Вот и сейчас он сделал вид, якобы, сверяет по списку инвентарь, хотя прекрасно знает, что здесь уже похищено, а что осталось. Но при виде Глушко профессор замолчал, просто налил себе чай и стал листать лабораторный отчет, словно знакомился с результатами экспериментов.
- Что, бездельничаем? – вдруг спросил завхоз, видимо не ожидавший того, что в помещении кто-то окажется. Наше присутствие его нервировало и он не понимал, что можно делать в бедном научном учреждении, когда большинство сотрудников подрабатывают в кооперативах, в торговле, в мастерских, там, где можно быстро хапнуть денег и смыться. Наука сейчас никого не кормила и была ненужной ношей для государства.
- Не твои проблемы, Андрей, топай отсюда, здесь больше тырить нечего, оставшееся оборудование переписано на мою материальную ответственность, а если что-то пропадет, то я самолично поведу тебя в ОБХСС! – сердито ответил Борода.
Краска залила толстую морду Глушко, и он с ненавистью прохрипел:
- Советская власть закончилась, ОБХСС не существует. Теперь у нас президент Сапармурат Ниязов – отец туркменской нации...
- И твой персональный тоже, - перебил «Не-проходящего-мимо» Сергей Дмитриевич. – Проваливай поскорее, терпеть тебя, мерзавца, не могу. Ворюга!
Завхоз метнул на нас злобный взгляд и юркнул за дверь. Мы слышали его тяжелый топот в коридоре. Вздохнув, Борода продолжил:
- Знаешь, это был замкнутый и хорошо охраняемый лагерь, проезд по пропускам, никто посторонний не войдет и нам не просто выйти за периметр. И каково было мое удивление, когда в один из вечеров я столкнулся с женщиной, это произошло рядом с бараком, где проживали сотрудники нашей лаборатории, я шел в туалет и за углом строения едва головой не ткнулся в нее... Нет, она не была сотрудницей лаборатории, совершенно посторонний человек. Ее вид никак не вписывался в фон нашей жизни и местности – шикарная, красивая и эффектная женщина. Мне даже трудно описать ее – за свою жизнь никогда не встречал более совершенной красоты. Но в ней было нечто такое, что отталкивало. Некая аура хищника, безжалостного и хладнокровного... На ней была туника красного цвета до колен, и я был ошарашен ее ногами и гибким станом. Как она появилась в лагере я не понял, однако она знала меня и поэтому начала разговор: «Сергей, такова уж суть жизни – пройти сквозь испытания, чтобы понять, в чем ошибся ОН!» Голос был низким, грудным. Было видно, что ничего не боится и этот окружающий мир вызывает в ней скуку.
- Вы о ком? – не понял я, расстерянно оглядываясь. Блин, как она попала сюда? Да еще в такой одежде? Неужели охрана ее не остановила?
- Я о НЕМ, - и она ткнула пальцем в небо. Почему-то я сразу разумел, о ком говорит незнакомка. – Творит всякое, что ЕМУ вздумается, а люди должны нести бремя ЕГО воли – какая несправедливость!
- Я вообще-то атеист, - возразил я. Ко всему прочему до меня не доходил смысл разговора. Неужели эта женщина встретилась со мной, чтобы поговорить о Боге? Зачем? Я же не священник, не теолог, не специалист по религии...
- Тем проще, - усмехнулась та, - не станете заморачивать себе мозги ненужными мыслями. Вы вступаете в чужую зону, но нужен результат такого поступка! Его итог очень важен для нас...
- Для вас? Но кто вы?
- Неважно! Будьте осторожны, эксперименты с сосудом – это не игрушки, но то, что там хранится – это оружие против НЕГО!
- А ОН боится оружия? – усмехнулся я. – ОН же бессмертный и всесильный, хе-хе, чего уж ему опасаться?
- Даже ОН знает, что и против него есть сила... ОН боится тех, кто когда-то поднял восстание за свою свободу, за свою гордость и власть, и свое желание самостоятельно выбирать путь, быть вне ЕГО воли и права...
- А я тут причем?
Тут злобно залаяла сторожевая собака и охранник с вышки что-то крикнул, правда, я не знаю, кому и в связи с чем. Я всего лишь на секунду отвернулся, а когда вернулся в прежнее положение, то не обнаружил собеседницы. Она словно растворилась в воздухе. До меня донеслись хлопки крыльев – видимо взлетала крупная птица... Я покрутился на месте, пожал плечами и пошел по своим нуждам. Больше я не видел эту женщину, тогда думал, что это всего лишь галлюцинация или временное расстройство сознания – при таком климате могло случится всякое...
- М-да, интересно, - сказал я, слушая профессора.
- А теперь вернемся к тому, с чего я начал – о нашей исследовательской группе. Среди нас был один типчик – лаборант по имени Шухрат Ганиев, выходец из Бухарской области, соглядатай Галимы Бухарбаевой. Скользкий и прилипчивый человек, без моральных ценностей, не удивительно, что именно такие и работали на НКВД. Мы знали, что он приставлен следить за нами, и поэтому при нем много не разговаривали. Его это тоже бесило, и Шухрат в отмеску лишь нам гадил, например, разбивал колбы, портил растворы, чтобы у нас выходили неверные результаты, и затем обвинял нас в саботаже, диверсии и так далее. Мы его терпели, хотя каждый из нас мечтал «прокрутить» его в котлету. И такой случай произошел, правда, все случилось без нашей вины.
Это произошло на восьмой день нашего прибытия на остров. Мы положили древний сосуд на большой стол и встали вокруг, задумчиво рассматривая его. Готтенберг, нацепив старомодные очки на нос, прочитал текст на арамейском языке, что было выгравировано на медной поверхности: «Оудомли шайтан. Аллохо люк рохам ауаха меди»6. «Это предупреждение не доставать изнутри содержимое», - сказал нам раввин, опасливо оглядывая сосуд.
- Ерунда! – рявкнула Бухарбаева, нервно дергая кобуру с ТТ. Она тоже была здесь и лишь отдавала приказы, сама ни к чему не прикасаясь. Не оттого, что боялась – просто оказалась брезгливой, воротила нос от вида гниющей плоти, что хранилась в стеклянном ящике (эксперимент проводили еще до нас, другая группа работала). – Хватит хрюкать нам поповские сказки! Я – большевичка, в божественное дерьмо не верю! Не для этого партия поручила мне это задание!
Женщина в полевой форме офицера СМЕРШ была настроена решительно. Медальки на плоской груди позвякивали при каждом взмахе ее рук, которыми как бы рубила воздух, стараясь «нарезать» в нашем сознании смысл ею сказанного.
- Хочу отметить, - по-немецки сказал Фрамм, явно волнуясь, - что предупреждением не стоит пренебрегать. Я уже сталкивался с тем, что было извлечено ранее мной из похожего же сосуда... Уверяю вас, мало не покажется никому!.. Тогда погибла целая рота охраны... Я всего не видел, какой кошмар там происходил, но увидел останки чудовищного создания и трупы...
Я перевел сказанное немцем на русский язык, но «пираньюгу» это нисколько не смутило:
- Мы разгромили фашистов, свергли власть Гитлера, освободили мир от «коричневой чумы» и думаете, что какие-то штучки в этом сосуде могут угрожать Советскому Союзу? – казалось, что Бухарбаева выступает на партсобрании и чеканила каждое слово с особыми эмоциями: - Хватит морочить нам головы, вскрывайте!
- Да, да, нечего тянуть резину, Сталин ждет нашей победы! – несколько пафосно воскликнул Ганиев. Я поморщился, но так, чтобы Галима не заметила – иначе быть бы беде уже конкретно мне, причем не от библейского артефакта. Ботаник Эркин Хамидов, как я знал, был из семьи имама, священнослужителя города Коканда, за это и попал под репрессии, и сейчас он тихо читал молитву, но так, чтобы майорша не слышала – она вообще мало терпела верующих, и удивительно, как еще не пристрелила Готтенберга.
Спорить с властью в лице представителя СМЕРШ было бессмысленно, пришлось подчиниться. Ицках схватился за голову и молчал, закрыв глаза. Два ассистента осторожно ножовкой вскрыли емкость и щипцами осторожно извлекли оттуда три семени красного цвета. Семена больше напоминали шарик один сантиметр в диаметре, утыканный тупыми колючками. Один из них положили на стол и хирургическими ножами аккуратно разрезали, после чего стали рассматривать в микроскоп. Скажу сразу, ничего подобного ранее я не видел. Это было совсем иное, какой-то организм более сложной конфигурации, чем обычное семя. Профессор Фрамм дрогнувшим голосом предложил одно семя подвергнуть анализу под микроскопами.
- Мы не знаем, что это за растение, поэтому для начала следует его препарировать, изучить...
- Мы их посадим, - резко сказала Галима, рассматривая одно из семян, что в щипцах держал ассистент по фамилии Иванов.
- Как посадим? – воскликнул я, не понимая.
- Обычно я сажаю врагов народа в тюрьму, а вот сейчас займусь посадкой растения, - злобно усмехнулась майорша. – У нас здесь есть кадушка с почвой, чернозем, что привезли со средней полосы России, посмотрим, что вырастет из этого ключего «шарика»...
И по ее указанию Иванов разрыл землю, бросил семя, залил водой из стакана. В помещен ие воцарила тишина, все напряглись. Прошло несколько минут и ничего не произошло, я облегченно вздохнул. Конечно, разве растение может созреть за короткое время? Уж этот Готтенберг напугал нас своими религиозными рассказами, мне, как ученому, следовало бы не принимать их во внимание. Но немец не выглядел спокойным, он покраснел, снимал очки, протирал и вновь насаживал на нос, потом повторял это несколько раз. «Не все сразу, не все сразу», - прошептал он.
- По-моему, все это ерунда! – фыркнул Ганиев, высокомерно оглядев группу, и в этот момент ему пришла идея. – Никакие это не библейские семена, а обычные засушенные экзотические плоды, может, с Карибских островов или Австралии, и их можно есть, - и не успели мы ахнуть, как этот придурок схватил одно семя и проглотил.
- Ты что натворил! – воскликнул Генрих, задрожав всем телом. Естественно, Шухрат не понял это восклицание на немецком, а лишь в недоумении уставился на профессора. – Ты не представляешь, какая эта кошмарная штука... О майн Готт, хаст ду гроссе феллер гемахт!7
Биолог Абдуллаев быстро закупорил капсулу тряпкой, чтобы ни у кого вдруг не возникло желание последовать за глупым лаборантом. У Готтенберга отвисла челюсть, похоже, потерял дар речи. Нужно заметить, что за исключением самого Ганиева и майора СМЕРШ, все остальные были шокированы, ибо осознавали последствия случившегося. Нет, я не очень-то верил в библейскую суть этой истории, просто знал, что неизвестное семя может быть паразитом, и тогда тело подверглось инфецированию, без какой-либо возможности излечения, во всяком случае, мы не знали, с чем имеем дело и какие препараты способны противодействовать. «Господи, какой же ты идиот!» - выдохнул один из нас, делая шаг назад.
- О чем этот немчура балакает? – с презрением спросил лаборант, обращаясь ко мне. Я вышел из ступора и произнес:
- Он сказал, что ты играешь с огнем...
Бухарбаева, которая сердито смотрела на нас, стукнула по столу:
- Поясните, почему Фрамм взволновался так? Ну, проглотил этот человек семя – будет у него понос, и все! – она прямо-таки излучала негодование и, казалось, готова была разърядить пистолет в нас.
- Я рассказывал все, что было в моей лаборатории весной этого года, вашим коллегам, все запротоколировано! – обращаясь к ней, кричал немец. Он весь покрылся желтыми пятнами, словно сам заболел. – С этими семенами нельзя обращаться как с обычными, это результаты экспериментов Бога, от которых он сам же отказался, а вы... вы к ним относитесь так беспечно...
Я быстро переводил, но вместо понимания на лице Галимы читалось высокомерие и удовлетворение:
- Да, да, конечно, и сейчас мы увидим, что создал ваш Бог! Читала и не дочитала ваши бредни-записульки! Нажрались вашего фашистского шнапса от страха, когда наши самолеты бомбили ваше волчье логово, и напридумывали сказок!
- ОН не мой, ОН – наш! – сердито произнес Фрамм, ткнув пальцем в потолок, подразумевая Небесную сферу.
Ответить майорша ничего не успела, так как ухмылявшийся лаборант вдруг ойкнул и мгновенно его лицо посерело. Он задрожал и крупные капли пота стали скатываться с его лба и шеи, колени неестественно согнулись, и он рухнул на пол. Тут его стошнило, и рвота выстрелилась из его желудка, обдав нас. Я понимал, что это реакция отравления, но то, что происходило дальше, сковало меня в ужасе.
Тело лаборанта стала распухать, как воздушный шар, из заднего прохода, порвав штанину, извиваясь, показался ствол дерева, оранжевого цвета с синими пятнами, казалось, это какая-то гигантская змея вырвалась на волю. Только это была не змея, не питон или анаконда, нечто пострашнее, так как конец этого ствола стал разворачиваться в какой-то цветок с острыми шипами, наподобие клыков. Некоторые отпочковавшиеся ветки, вырастали в нечто напоминающее клешни краба или щупальца осьминога. Бухарбаева смотрела на это, выпучив глаза, и шевелила губами, наверное, читая молитву или, что более выглядит правдиво, пересказывая цитату из последней речи Иосифа Сталина, ища защиту в текстах большевистской пропаганды. Расстерянными выглядили и мы, пятясь назад, пока наши спины не почувствовали стены – бежать было некуда, дверь лаборатории майор еще полчаса назад закрыла на ключи вряд ли сейчас могла найти их. Я понял, что выбраться отсюда будет не просто.
- О-о-о, ув-в-в, ы-ы-ы, - эти звуки издавал, всхлипывая, Ганиев, видимо, уже сейчас осознавая, что это его последние секунды жизни; как он сожалел, что так неразумно и глупо поступил, только никто его спасти не мог. Одновременно из ушей, глаз, рта стали показываться другие стволы, которые раскрывали красные листья, наподобие папоротников. Шухрата голову разорвало на части, из черепа возникло что-то непонятное, окровавленное, возможно, мозги были поглощены растением, а вот руки и ноги покрылись густым лишайником. Дерево на глазах покрывалос�� в некоторых местах чешуей и выростало прямо из разрыхленного человеческого тела, могу предположить, что корни подобно помпе высасывали всю жидкость из тканей и органов. До нас донесся страшный скрежет, как будто кто-то обрезком арматуры царапает корпус танка – это кричало дерево в злобе и ярости. Оно все было утыкано шипами, чрезвычайно ядовитая слюна капала на бетонный пол, прожигая в нем дыры, и из дыр поднимался сизый дым. Мы чувствовали неприятный запах разложения, как это бывает, если вскрыть свежую могилу. Образно говоря, Ганиев превратился в «котлету» для библейского чудовища.
Когда дерево достигло трехметровой высоты, то остановилось и стало покачивать ветвями-щупальцами и бутонами с клыками, это было больше похоже на животное, чем на растение, и у меня возникло ощущение, что теперь оно выбирает, кого же из нас сожрать; предположу: для дальнейшего развития ей требовалась биологическая масса, а кроме людей здесь никого не было...
В этот момент я остановил Бороду:
- Подожди-те, Сергей Дмитриевич, вы говорите о плотоядном растении?
- А ты разве не знаешь о существовании подобных? – в свою очередь удивился тот. – Чему вас в институте учили?
Нет, об этом я знал. Только это были все же насекомоядные растения, которые привлекали своих жертв или запахом, или яркой окраской, или сладковатыми выделениями. Известно, что некоторые из них выделяют клейкую субстанцию, заставляющую насекомых прилипать к хищникам, другие, стоит только пчеле, жуку или мухе сесть на них, смыкаются вокруг нее смертоносными капканами, кто-то своих жертв засасывает, кто-то ловит их клешнями, напоминающими крабовые, а кто-то листьями, складывающимеся в кувшинчик. Со своей добычей плотоядные растения разделываются жестоко, они выделяют нечто, напоминающее желудочный сок и переваривают еще живого пленника, попавшего к ним в ловушку. Только чтобы деревья ели людей или крупных животных – это нечто из области фантастики, хотя...
Я припомнил одну передачу из «Клуба путешественников», где Юрий Сенкевич рассказывал о путешественнике Мариано де Сильва, обнаруживший во второй половине ХХ века в джунглях Бразилии хищное дерево, которое «предпочитало» питаться обезьянами. Ученый утверждал, мол, несколько дней вел наблюдения за жутким растением, изучая его механизм ловли добычи. Оказывается, оно привлекало жертв сладким, фруктовым запахом, заставляющим обезьянок лезть на вершину дерева за угощением, и попадали прямиком в желудок монстра, который обхватывал их листьями и тут же начинал переваривать. Через несколько дней глазам Мариано де Сильва предстала такая картина: растение разворачивало свои жуткие листья, сбрасывая на землю кости обезьян. Сам Юрий Сенкевич не утверждал, что такое может быть, но и не опровергал, наоборот, приводил слова немецкого исследователя ХIХ века Карла Лихе, заявлявшего, что своими глазами видел человеческое жертвоприношение дереву-хищнику на острове Мадагаскар: местные жители вынудили забраться женщину на дерево, которое тут же обвило ее своими лианами, а после сдавило несчастную жертву огромными листьями, переварив ее всего за несколько дней. «Да, современные ученые не верят в существование хищных деревьев, однако было время, когда они не могли поверить в существование той же самой болотной росянки. И кто знает, какие неизвестные нам растения еще скрываются в непроходимых тропических джунглях планеты, - говорил Сенкевич, интригуя зрителей подобными сообщениями. - Кстати, загадочные и малоизученные столовые горы тепуи Венесуэлы, считается, хранят в своих непроходимых фантастических лесах немало хищных растений, среди которых есть и растения-людоеды».
- Да, я делал курсовую работу по саррацении - небольшому хищному растению, родом из Северной Америки, - сказал я. - Оно подобно пучку скрученных листьев, растущему из земли. К верху лист расширяется, получается что-то похожее на кувшинчик с навесом. Они красиво выглядят и являются западней: если насекомое туда попадет, то выбраться уже не сможет.
Оказалось, что Борода знает о них больше меня.
- В настоящее время известны 630 видов растений из 19 семей, которые относятся к плотоядным – в процессе эволюции они приспособились к ловле и перевариванию животных, - произнес Сергей Дмитриевич, пальцем стуча по пустой чашке. – Такие представители флоры дополняют свое нормальное автотрофное питание (фотосинтез) одной из форм гетеротрофного. В результате насекомоядные растения менее зависят от почвенного неорганического азота, необходимого для синтеза их собственных белков. Возможно, в доисторические времена почва для растений была менее пригодной, и Творец создавал подобных хищников, чтобы сформировать устойчивую биологическую цепочку существования всех видов флоры и фауны. А потом выяснил, что монстры представляют чрезвычайную угрозу, как и динозавры, для эволюционного мира, и отказался от них. Возможно, такую флору создавал Денница, у которого ум был более изощренный в направлении всяких там ужастиков и кошмаров. Нынешние библис гигантский из Австралии ловит не только насекомых, но и улиток, жаб, ящериц, и все же ему далеко от хищников, что существовали в палеозойский период. Непентес крылатый – это тропические лианы с одревесневшим стеблем, вырастают до четырёх метров в длину. Жирянка и росянка используют липкие листья, на которые попадаются жертвы, их корневые системы развиты слабо, поэтому для них животные – это дополнительный источник калия, фосфора, железа и других элементов. Но все существующине виды – всего лишь потомки тех растений, что, казалось, навсегда исчезли с поверхности Земли. Уверен, что растительные хищники существовали в силурийскую эпоху, это 443 миллионов лет назад, но исчезли во время ордовикско-силурийского массового вымирания. Да, насекомоядные - преимущественно многолетние травянистые растения, также встречаются полукустарники и небольшие кустарники, но то, что принес Адам, были деревьями с животными органами – настоящие монстры. И нам же осталось бросить в почву семена из мира Южных Врат...
Я кивнул и попросил продолжить рассказ. И Борода с упоением завелся, вновь окунувшись в просторы своей памяти:
...Дерево издавало жуткие звуки, которые пробивались сквозь стены, и к нам уже мчались охранники, да только не могли открыть дверь лаборатории. А тем временем мы бегали по помещению, не зная, куда и как спрятаться. Нас всех трясло от страха.
- Это то, что создал Бог, - прошептал Ицхак, прижмая к груди древние свитки, - и это не предназначалось для жизни на Земле! О, Адам, зачем же ты принес этот кошмар в наш мир!
Пока он кричал, дерево выстрелило в него какой-то вонючей сиреневой жидкостью, раввин попытался стереть с себя ее, однако его руки при соприкосновении гнить до такой степени, что показались кости. Жидкость с шипением разъедала человека и папирус с текстом на арамейским языке, Готтенберг, пересиливая боль, шептал молитву и не пытался больше сопротивляться, видимо, тоже поняв тщетность таких попыток. Я не знаю, что за пищеварительные ферменты использовал монстр, может, пепсин и органические кислоты, типа, муравьиной, бензойной и другие, только тело быстро расщеплялось на животные белки; возможно, в результате такого внеклеточного пищеварения возникающиеся продукты, в основном, аминокислоты, легко усваиваются. Пока я рассуждал на предмет биохимии растений, хищник веткой схватил раввина, притянул к себе и... на наших глазах раскрылся огромный бутон, который поглотил Ицхака, как это делает змея с жертвой. До нас донесся приглушенный крик страха и отчаяния.
- Остановите его, бездари! – заорала Бухарбаева, пытаясь растегнуть кобуру и достать пистолет, только ее трясущаяся рука все время срывалась. Впервые в своей жизни она столкнулась с тем, чему не могла найти объяснение и, соответственно, способ отпора. Наверное, ее тупые мозги испарялись от сложного мыслительного процесса.
Опять послышался скрежет, и меня передернуло. Нет, такие звуки трудно терпеть. Люди метались по лаборатории, ища, чем можно остановить плотоядное растение. Падали стеллажи, разбивались колбы и приборы, Генрих кричал что-то об огнемете, один из ассистентов бросался химикатами, а Бобомурод схватил какой-то металлический стержень и стал бить по веткам, чем вызвал еще большую ярость у последней. Дерево метнуло щупальце, присоски буквально впились в тело моего друга. Я бросился на помощь и пытался оторвать Абдуллаева из крепких объятий. Мне помогали двое, только сил у нас оказалось недостаточно. Хищник резко дернул, что мы разлетелись в сторону, и все же я успел заметить, как присоски вытянули из человека все мягкие ткани. Через десяток секунд на пол упали обглоданные кости. Через некоторое время второй бутон выплюнул скелет – все что осталось от раввина. Меня это потрясло до такой степени, что я оцепенел, и может, этим самым спас себе жизнь – растение реагировало на движение. Щупальца метались вокруг меня, не задевая, в тоже время отлавливая других ученых, пытавшихся защититься всеми возможными способами. Возможно, в прошлом большинство животных являлись хладнокровными, и в инфракрасном спектре их сложно было обнаружить, однако растительные хищники определяли их по движению и звукам.
В этот момент Эркин упал на колени и запричитал суру из Корана: «И вот грядет величайшее бедствие. В тот день человек вспомнит о том, в чем он усердствовал, и геенна предстанет пред очами тех, кто ее увидит. Тому, кто преступил дозволенное и отдал предпочтение этой жизни, прибежищем будет ад. Тому же, кто страшился предстать перед Аллахом своим и удерживал душу от страстей, прибежище будет в раю...» И он не издал больше не звука, когда щупальце схватило его и уволокло в кипящую кислотой глотку, и лишь спустя несколько минут дерево выплюнуло ботинки и металлические части ремня. Я кинул в хищника реостат, на который монстр не обратил внимания. Мне удавалось пока избегать щупалец, хотя понимал, что в ограниченном пространстве так долго продолжаться не может. За дверью лаборатории охрана орудовала ломами, пытаясь пробиться к нам.
Бах! Бах! Бах! – наконец-таки Галима достала ТТ и открыла огонь. Гильзы вылетали вместе с сиреневым дымом сгоревшего пороха. Нас оглушал этот шум. Сказать, что пули для дерева оказались нечто значимым средством подавления, это значит преувеличить мощность пистолета; фактически никакого вреда это огнестрельное оружие не наносило, пули проделывали дырочки в сволах, которые мгновенно затягивались. Мы были поражены регенерационными возможностями хищника, если бы познать, какие процессы этому способствуют, то человечество получило бы лекарство от большинства болезней, калеку можно было превратить в цветущего человека, а умирающего поднять на ноги.
- Я тебя уничтожу! – орала майорша, переоценивая свои возможности.
Я бросил взгляд на нее и крик застыл в моей глотке, так как из стоявшей позади женщины кадушки возник росток. «Боже, ведь там второе растение!» - мелькнула мысль, и меня обдало холодом. Было ясно, что второй хищник будет развиваться не менее стремительно, и побороть двоих нам станет еще сложнее. Прав был Фрамм, крича об огнеметах, нам действительно не помешало бы такое оружие. Подобную плоть можно уничтожить только высокой температурой, ибо в ином случае растения начнут регенерировать. Тем временем хищник достиг значимых размеров и, на глазок, весил не менее трех тонн – не могу понять, за счет чего он приобрел такую массу. Но учитывая то, что семерых уже сожрал, то частично на данный вопрос можно было ответить. Но шестеро, в том числе и я, пытались отбиться.
- Осторожно! – заорал я, показывая за спину Галимы. Женщина не смотрела на меня, она перезаряжала пистолет, и поэтому не успела отпрыгнуть в сторону. Щупальца схватили ее так быстро, что шансов спастись не оказалось, и... оторвали голову от тела. Кровь окропила стены и потолок, конечности майорши задергались в агонии. Голова соскользнула с объятий растения и закатилась под лабораторный стол подобно мячу, однако извивающиеся щупальцы нашли ее там и втянули в желудок-кувшин растения. Мне казалось, что через несколько секунд оно выплючнет череп, однако произошло то, чему я не мог найти никакого объяснения. Наоборот, голова Галимы, судорожно дергаясь, вся в слизи и струпьях, стала проявляться из ствола: она вросла в дерево, стало частью ее органической системы, и теперь глазами «пираньюги» хищник рассматривал нас и мог говорить:
- Ш-ш-ш, крж-ж-ж-жт-т, - произнесла голова, качаясь на ветке, как на жирафьей шее. – Вам не уйти от меня! Вы все – моя еда! Крж-ж-жт...
Дерево получило интеллект Бухарбаевой, к сожалению, умственные качества и моральные устои которой были не столь совершенны, поэтому хищник нисколько не изменил своих намерений, более того, я подозревал, что характер майорши «органически» слилился с сутью растения силурийской эпохи. Удивительно, как удачно сочетались человеческий интеллект и растительный: два в одном – таковым оказался симбиоз двух существ. Однако, это не помешало хищнику полосками снять кожу, потом мускулы трупа, переварить в «кувшинчике» все тело женщины и испражнить скелет; лишь голова была использована в качестве эффективного органа восприятия мира. Вонь стояла невыносимая, и меня тянуло блевать.
Галима злобно смотрела на нас, и в ее глазах читались эмоции удовлетворения и ненависти, предвкушения вкусного обеда. Из ее рта капала желтая жидкость.
- Галима! Что вы делаете! – орал в страхе один из наших ученых, имя которого я уже не помню. – Вы же большевичка, человек, преданный Сталину и нашей партии, как вы можете? Остановитесь!..
- Я не Галима, крж-ж-жт, а создание, для которых вы все – пища, - отчеканила майорша, из щек которой уже выступали какие-то шипы, а глаза опухали ло огромных размеров. – Я жило... ш-ш-ш-ш... в другом мире, но сейчас ваш мир станет моим! Я поглащаю вашу плоть и вашу душу, крж-ж-ж-жт!
- Но это... этого не может быть!
- Крж-ж-ж, ты существо с низким интеллектом, ш-ш-ш, не понимаешь, какая сила в нас заключена, крж-т-ж-ж-ж, - продолжала скрежетать Бухарбаева, и в ее голосе было столько злобы, торжества зла, что ноги у меня подкосились и я ухватился за край стола, чтиобы не упасть. Не скрою, в тот момент я здорово трусил.
Тем временем ученый, проявив бесстрашие, схватил стул и стал лупить им ветвья-щупальца дерева, произраставшего из тела Ганиева; еще двое наших коллег пытались из бутелей со спиртом сделать нечто «коктейлей Молотова», а четвертый вырвал кабель со стены и оголенным концом стал тыкать в древо с головой майорши. Электричество не оказалось смертельным для хищника, во всяком случае он вначале отпрянул, получив удар, затем же щупальца схватили смельчака за ноги и рванули в сторону, от чего тот упал сам на кабель. Раздался треск, полетели искры и человек мгновенно изжарился, я почувствал запах паленного мяса. Галима дико захохотала и бросила труп в один из «кувшинов». В это время другое дерево схватило ученого, скрутило в жгут – от чего лопнули мускулы и треснули кости – и мгновенно облило кислотой... я почувствовал мерзкие запахи эскриментов, рвоты и гниющей плоти... получившаяся «мякоть» была моментально поглащена. Расчтения неистовали, а у меня тряслись поджилки от увиденного. Я знал, что смерть махает косой и вот-вот достанет меня.
Наконец-таки двое коллег сумели сделать «коктейль», один из них зажег фитиль, а другой забросил две бутыли в растительных хищников. Вспыхнуло пламя, Бухарбаева издала жуткие звуки:
- Оу-у-у, кржт-жт!
Деревья стали извиваться, щупальцами сбивая пламя. И это им через несколько минут удалось сделать. Увы, эффекта от огня было мало, температура горящего спирта оказалась незначительной, и обгоревшие стороны стволов и листьев вскорее затянулись свежей кожицей. С другой стороны, попытка ученых поджечь хищников еще больше разъярили последних, и растения бросились в атаку.
- Блин! – выдохнул метатель «коктейлей». «Кувшин» опрокинулся на него, целиком поглотив, до меня донесся крик боли и отчаяния, человек сопротивлялся, но пробить преграду не смог; «кувшин» дергался, а потом жертва стихла, видимо, умертвленная. Второе дерево подсекло веткой другого ученого, потом обхватило щупальцами его руку и втянуло в бутон. Галима хохотала, испытывая удовольствие от того, что легко убивает всех, она получила то, к чему всегда психически стремилась. Все это происходило в клубах дыма и химических испарений, в плотной атмосфере неприятных запахов. А позади меня изгибалась дверь под тяжестью ударов – охрана не теряла надежды вломиться в лабораторию, и я молил, чтобы солдаты успели до того, как хищники дотянутся до меня – ведь я один остался в живых в этом помещении. И мне пришлось опять замереть. Только...
- Я вижу тебя, Борода, даже если ты и стоишь без движения, крж-ж-жт! – прошипела «пираньюга», и щуральца потянулись ко мне. Блин, я как-то упустил из виду, что зрение Бухарбаевой позволяет хищнику легко ориентироваться в помещении и видеть меня. В свою очередь, я обнаружил находившийся в двух метрах ТТ. Это придало мне уверенность в себе и позволило подавить испуг. Я никогда раньше не держал оружие – не то что бы и стрелял! – и все же знал, как с ним необходимо обращаться.
- Посмотрим, как увидишь дальше! – сердито произнес я, схватил с пола пистолет, принадлежавший майорше, быстро вставил новую обойму и выпустил пять пуль в голову Бухарбаевой. Тяжелый армейский пистолет прыгал в моей руке – отдача была сильной, но и 7,62-мм патроны оказались мощными. Череп раскололся, мозги брызнули во все стороны, дерево стало яростно хлестать все вокруг – оно лишилось союзника в симбиозе и его органов восприятия, которые так хорошо дополнялись к уже имеющимся. Глаза «пираньюги» остекленели, голова втянулась в ствол, может, дерево пыталось регенерировать уничтоженный мозг, вернуть себе новые способности. Однако я сомневался в таком результате – полушария разрушились, едва в них прошлись свинцовые пули.
В этот момент дверь, наконец-таки, открылась и в помещение ворвались, бухая сапогами, десять автоматчиков во главе с капитаном Юрием Земляковым, беларусом, который отличался от Бухарбаевой тем, что число замученных им людей несколько меньше и он никогда не пытался выглядеть милым и справедливым. Уверен, что на тот момент ему казалось, что группа ученых во главе с немцем Фраммов устроили в лаборатории бунт и хотела убить майоршу, чтобы взять власть на острове, и он был несказанно удивлен, когда узрел среды дыма и вони два гигантских извивающихся растения и кучу скелетов, а также одного меня живого, держащего пистолет. Естественно, оружие в руке бывшего политзаключенного в мнениии капитана НКВД могло означать только одно, и поэтому он навел на меня пистолет Стечкина, стреляющего как автомат:
- Руки за голову, Борода! Иначе я уложу тебя на месте! Я подозревал твою вражескую деятельнеость, и только теперь у меня есть все доказательства! Ты не только немецкий шпион, продавшийся Фрамму, но и американский...
Солдаты по приказу навели на меня оружие, не осознавая, что опасность не во мне. Уж деревья они не воспринимали как нечто страшное для их жизни, пускай они пугающе шевелили щупальцами. А я все больше понимал, что столкнулся с неким гибридом растительного и животного мира - и если им удастся вырваться на волю, то миру угрожает еще одна опасность, причем похуже той, которая пару месяцев назад прекратила свое существование полной и безоговорочной капитуляцией.
- Вы ошибаетесь, товарищи, - стараясь выглядеть спокойным и не спровоцировать солдат на стрельбу, произнес я, а сам опасливо смотрел на растения, продолжавших издавать жуткие скрежеты. – Я только защищался...
- Защищался? – с подозрением спросил Земляков, не опуская пистолет. – Где майор Бухарбаева? Где этот фашист-гадина Генрих и этот хитрый еврей Ицхак? Где остальные ученые? Где лаборант Ганиев? Вы, подлецы, организовали восстание против Сталина и Советской власти?
Я пытался оправдаться:
- Они мертвы, но в этом нет моей вины...
- Нет твоей вины?! Бросай пистолет! – взвизгнул капитан, и в это время одно из щупалец схватило его.
- Что это такое? – тут Юрий наконец-то обратил внимание на ветвь, пытался отпихнуться, но присоски так глубоко и плотно всосались в него, что стали перекачивать из него все мягкие ткани, жидкость. – А-а-а-а! – орал он от боли, стреляя по ветвям. – А-а-а, что это такое? А-а-а-а!..
В течение нескольких секунд капитан выпустил в автоматическом режиме всю обойму из пистолета, да только это его не спасло. Вскоре на пол свалился обезвоженное тело, как бывает с дыней, у которой выбрали всю сочную мякоть. Фуражка скатилось с черепа, обтянутого высохшей кожей.
Автоматчики, не меньше напуганные происходящим, тоже открыли огонь. Это была чудовищная стрельба – десять ППШ одновременно изрыгали свинец, гильзы летали по лаборатории, звонко падая на бетонный пол, грохот заложил мне уши, к вони прибавился запах сгоревшего пороха. Ты, Феруз, представляешь, что может натворить патрон калибра 7,62х25 мм при скорострельности около тысяча выстрелов в минуту? А если учесть что в барабане 71 патрон? Сами же автоматчики получили баротравмы и разрыв барабанной перепонки, поскольку находились сбоку от дульных срезов автоматов, и это их самих ошеломило еще больше, ввело в панику. В полутемноте вспыхивали по три язычка пламени, вырывавшихся из верхнего и боковых отверстий кожуха, и они казались неким божественным символом. От деревьев отлетали щепки, сочилась жидкость из продырявленных стволов, однако хищники не были мертвы, таким оружием их было невозможно уничтожить. Ветви-щупальца один за другим хватали солдат, которые уже мало соображали, и бросали в «кувшины», некоторые щупальца скручивали человка в жгут, разрывали на части. Все помещение оказалось окровавленым. Да, в этот день у плотоядных растений был сытый обед.
- Мать твою! – орали охранники, нажимая на спусковые крюки ППШ; при этом пули рекошетировали от стен и потолка, летели обратно и ранили самих же стрелявших. При такой плотности огня и ограниченности помещения ничего иного быть не могло. Я видел их пробитые тела. Солдаты падали, кричали от боли и страха, и оказывались во власти растений, попытки сопротивления сразу пресекались. Не понимаю, почему рикошет не задел меня – словно смерть-старуха сегодня щадила.
В этот момент одно из деревьей из своих пор выбросило зеленоватое облако. В моем сознании вспыхнул сигнал тревоги, я сразу понял суть того, что было сделано: облако - это химический фермент, который подавлял у живых страх и желание сопротивляться и манил к хищнику. Нечто подобное выделяла Дарлингтония, растение, которую называли «коброй» - из-за ловчих листьев, похожих на капюшон кобры, а также Цефалотус Мешковидлный и Росолит Лузитанский. Я зажал нос и перестал дышать, а вот солдаты, попавшие в зону зеленоватой дымки, вздохнули... качнулись, автоматы упали из их ослабевших рук и они медленно пошли к раскрывшимся бутонам-кувшинкам и липким листьям. Я видел, что они понимали, что сейчас произойдет, но не могли остановить себя; в их глазах читался ужас. Один за другим их поглащали и через некоторое время из «кувшинок» выбрасывались обглоданные кости. Черепа катились по полу как футбольные мячи.
В лабораторию вбежали еще пятеро из охраны и даже три шофера, вооруженных монтировками. Крик «стойте!» заглох в моем горле. Люди сразу попали в зону действия облака и отупели, потеряли волю к сопротивлению. Но я заметил, что деревья не атаковали их... Они просто выстрелили в людей «шариками»... Это были семена, такие же, что мы извлекли из медного сосуда. Могу предположить, наступил период размножения, и человеческий организм мог стать переносчиком этой заразы – ведь чуть ранее Ганиев продемонстрировал на себе, как начинают прорезывать из живой плоти растительные хищники. Интеллектуальные и жестокие паразиты... Бедолаги упали на пол, и их тела начали вспухать, словно изнутри накачивались газом...
Я понял, что мне нужно спасаться, иначе меня самого проглотят эти монстры или в мое тело всадят семена как пулю. Главное – не вздохнуть химическую отраву. И поэтому сломя голову бросился из лаборатории. Но едва я выскочил за дверь, как столкнулся с... негром...
- С негром? – не понял я. – Откуда на острове Аральского моря мог взяться африканец? Или это был местный житель, обгоревший на солнце до состояния черноты?
Не скрою, я сам порой становился «головешкой», если пересиживал на солнце, но этого было трудно избежать во время полевых исследований в пустынной зоне.
- Нет, это был не азиат или загоревший европеец – типично негроидные черты лица. Я тоже был ошарашен появлением этого человека, одетого далеко не по-современному. На нем была туника белого цвета, легкие сандалии на ногах – такие носили греки тысячи лет назад. Но меня поразило то, что над его головой горел нимб...
- Чего-чего?
- Нимб – это ореол, яркий круг... А за спиной у негра складывались белоснежные крылья. Это был ангел, и я сразу поверил в его реальность... Наверное, рассказы Гуттенберга подействовали на меня. Я встал как вскопанный и не отрывал взгляда на незнакомца. У того прямо из рук вытягивался блестящий меч – ну, как телескопическая антенна. Ангел рассматривал меня, видимо, не приняв еще решения, что делать, как поступить. Видимо, все зависело от того, какие шаги предприму я. Только в моей голове стоял туман и мной руководствовались первобытные инстинкты.
На территории стоял невообразимый шум: выли собаки, бегали обезумевшие солдаты, словно не понимали, что им делать и что произошло, с вышек охрана стреляла по облакам из пулеметов, горели некоторые строения. Я не мог понять причину этого, ведь проишедшее в лаборатории не затронуло весь лагерь. Может, хаос произошел из-за появления этого человека с нимбом?
- Ты кто? – спросил я, чувствуя волнение от встречи с ним, хотя страх вернутся назад был еще сильнее.
- Я Матэус, серафим из Армии Михаила Архестратига, - медленно ответил он, переводя взгляд с меня на вход в лабораторию.
- Что тебе нужно?
- Я пришел за семенами, что оказались у вас, - тут он заметил, как из лаборатории валит дым, слышны выстрелы последнего оставшегося в живых солдата охраны. – Вижу, что опоздал...
- Мы думали, что это обычные растения, - пытался оправдаться я, взяв себя в руки. – Для сельского хозяйства...
- Эти растения не несут пользы, - нахмурился Матэус, - им не место на Земле.
И он спустился вниз. Я слышал, как рубил он мечом, превращая хищников в винегрет, а также превращая в фарш зараженных семенами людей – да-да, их он тоже не жалел, видимо, осознавая обреченность состояния. Скрежет, визг, стук падающих обрубков, крики боли и отчаяния... Но посмотреть, как это он делает, смелости у меня не хватило. Спустя три минуты ангел вернулся, держа в руке медный сосуд. Его туника была измазана кровью и химикатами, а также пятнами биологического происхождения.
- Я забираю это, - сказал Матэус, внимательно смотря на меня. – Вы играетесь с огнем, думая, что все созданное ИМ может служить вам с пользой. Это предназначалось для жизни на других планетах, и Адам совершил грех, выкрав семена из Южных Врат.
В это время до нас донеслось уханье недовольной совы. Ангел узрел ее среди бетонно-каменных строений и крикнул:
- Лилит, напрасно ожидаешь своего шанса! Я забрал все, - и Матэус показал птице медный сосуд.
- Вы разговариваете с птицей? – в недоумении спросил я. Тот аж перекосился от неудовлетворения, однако с неохотой произнес:
- Это не птица. Это Лилит... жена Самаэля... Им нужны были эти семена. Думаю, что ваша Бухарбаева работала на них...
- На ангелов?
- На падших ангелов! Они ставят везде своих рабов, тех, кто служит Сатане, а не ЕМУ. Ваша майорша была слугой Лилит – об этом свидетельствует ее сигилла...
- Чего-чего?
- Ничего, я тебе итак много сказал, - Матэус снова грозно посмотрел в сторону строений. Я видел, как сова поднималась в раскаленное безоблачное небо, и было трудно поверить, что за внешностью крылатого существа скрывается некто страшный, из мира, о котором я не имел представление. И я почувствовал жар, который царил в этой местности – даже Аральское море не могло полностью смягчить климат. Мне показалось, что этот жао исходит из Ада...
- А что теперь будет?
- Я уничтожу все следы этих растений, - ангел щелкнул пальцем, и в лаборатории вспыхнуло пламя. Взрывной волной меня отшвырнуло от двери вперед и я упал на пол, сильно ударился головой и потерял сознание... А когда очнулся, то Матэуса не было видно, вся лаборатория представляло собой пепелище. К нашему зданию бежали другие солдаты и гражданские... Вначале мне показалось, что происшедшее – плод моего больного воображения, но следы на песке свидетельствовали о реальности событий. Было расследование, очень долгое и тщатекльное, я, сам понимаешь, рассказал не то, что было на самом деле, а приплел сказку, в которую следователи НКВД охотно поверили: мол, Генрих Фрамм подговорил часть несознательных ученых на восстание, майорша Бухарбаева пыталась пресечь, но была убита, охрана во главе с Земляковым хотела подавить негодяев, но кто-то взорвал тайно доставленный динамит. Короче, героев наградили посмертно, а с меня взяли подписку о секретности, потом отправили в Туркменистан, где до 1953 года я находился в зоне, а потом освобожден и в 1962 году реабилитирован. Вот так закончилась эта история, - и профессор поставил чашечку на стол, как бы ставя знак «точка».
Я несколько минут сидел, оглушенный рассказом, и сотня вопросов кипели в моей голове.
- Так если из семян вырастали такие монстры, то зачем Адам вынес их из Южных Врат? – недоумевал я. – Ведь они представляли опасность уже для самого Адама и его семьи...
Борода аж просиял от такого вопроса.
- Отвечу так, мой друг! Творец сбросил Адама и Еву на малопригодную для жизни территорию Земли, где приходилось вкладывать много труда, ума и усилий, чтобы прокормить и одеть себя. Это был ужасный период времени для изгнанных с Небес всего лишь за желание познать мир и свою суть. Сухой климат или, наоборот, ледниковый период, почва, в котором мало необходимых микроэлементов, а также паразитирующие организмы – насекомые, грибки, лишаи - приводили к неурожаю плодовых растений, животные приручались с трудом и многие из них тоже умирали от голода или инфекционных болезней, полученных ран, но как лечить их перволюди не знали, и Адам пытался найти более простой и эффективный путь, - пояснил мне Сергей Дмитриевич. – Ведь в Эдеме были миллионы и миллионы различных растений, дающих различные плоды, только путь туда оказался закрытым; и наш предок считал, что сумеет найти такие среди экспериментов Творца у Южных Врат, которые легко приспособятся к суровым условиям Земли и начнут приносить богатый урожай. Только он ошибся. Семена этих растений никогда не произрастали в Раю, а на нашей планете подобные растительные монстры существовали в силурийский и девонский период, после чего вымерли. Повторное заселение ими биосферы несло угрозу всему живому. К счастью, Адам это осознал, или ему посоветовали этого не делать. Поэтому сосуды так никогда и не были распечатаны.
- Хм, а кто ему мог посоветовать?
- Думаю, ангелы, которые продолжали следить за жизнью людей. Возможно, те, кому было поручено защищать Адама и Еву от падших.
Я уточнил:
- Падших ангелов?
- Да. Ведь Самаэлю эти семена тоже были нужны...
- Вот как? – удивился я. – А разве в Аду нет таких кошмарных изделий?
- В Аду ничего не может расти, там от температуры раскаляются камни и испаряется любая жидкость, - покачал головой Борода. – Мне Ицхак как-то сказал, что Ад не под землей, - профессор ткнул пальцем вниз, себе под ноги, - а там, в космосе, на планете Венера, - палец устремился наверх. Если ты помнишь статьи из «Правды» и «Известий», то автоматические станции серии «Венера», осуществившие посадки на второй планете Солнечной системы в 1970-80-х годах, зафиксировали огромное давление и температуру от четырехсот градусов, отсутствие воды и наличие углекислого газа, серы в атмосфере, электрических разрядов чудовищной силы. Это последствия парникового эффекта, от которого погиб весь живой мир и исчезли океаны сотни миллионов лет назад... Ни один живой организм там не смог бы выжить, если туда их доставить с Земли. Значит, нужны были более сильные, быстро приспосабливающиеся к суровым условиям, способных выжить при чудовищном давлении и огромной температуре.
Я удивился:
- То есть Ад находится на Венере? И Самаэль живет там? И там его армия падших ангелов?
- Возможно. Так вот, эти хищники нужны были ему... может для заселения самой Венеры или для каких-то иных целей...
- Каких?
- Не знаю, - признался Борода. – Но я думаю, что ему нужны семена этих растительных монстров.
- Да, жаль, что они не сохранились, - немного с ехидцой произнес я. – Тогда бы рассказ казался более правдоподобным.
Мои слова вызвали мимику неудовольствия у Сергея Дмитриевича. Он подошел к прибору, который опять стал щелкать регистрами, перевел в новый режим и спросил:
- Ты.. ты мне не веришь?
- Ну... готов поверить вам, но как ученый хотел бы увидеть материальные доказательства... Вы, конечно, авторитетный человек, и поймите меня, Сергей Дмитриевич, в такое поверить...
Борода прервал меня:
- Хорошо, я тебя понял. И тогда тебе кое-что покажу.
Он встал, подошел к старому шкафу, вид которого был настолько обшарпанный и потрепавнный, что его не смог бы продать даже старьевщикам завхоз Глушко, открыл дверцу, потом открыл в ней другую, неприметную и извлек стеклянный сосуд. Внутри емкости покоилось большое семя – красный шарик с шипами, - величиной с абрикос. И я сразу поверил в реальность этой биологической субстанции – уж профессор не был способен на подделку, не стал бы он тратить время на сотворение семени из папье-маше или пластика, чтобы убедить кого-либо в своей правоте. Сергей Дмитриевич увидел, как изменилось мое лицо, улыбнулся и протянул сосуд мне:
- Можешь посмотреть. Только не разбей стекло...
Я осторожно взял и стал рассматривать с неким чувством страха и восхищения. Сами поймите, держать в руках то, что могло стать ботаническим оружием, попадись оно в руки потенциального врага.
- А как оно у вас очутилось? Ведь Матэус, с ваших слов, уничтожил все в лаборатории...
- Я тоже так думал. Однако когда ангел исчез, я обнаружил на подошве своего кирзового сапога прицепившееся семя – это было одно из тех, что выстрелило дерево в людей. Видимо, семя попало в мой сапог, по твердая кожа не дала адскому созданию проникнуть в мое тело и начать развиваться. Ангел просто не заметил семени, а я сразу понял, что будет, если оно попадет в почву или в человека. Осторожно ножом извлек его и положил в литровую банку. Спустя некоторое время запаял в более прочный герметичный сосуд. Конечно, было у меня первоначальное желание облить это творение божье кислотой, но почему-то решил сохранить его... сам не знаю, почему...
- Ты правильно поступил, Борода, - послышался громкий голос.
Мы разом вскочили, и я увидел стоящего у двери завхо��а, который целился в нас из пистолета. В период постсоветской вакханалии и бандитизма найти оружие не проблема, другое дело, что от обычного расхитителя социалистической, то есть государственной собственности, подобный ход никак нельзя было предсказать. Андрей Глушко был настроен решительно, его взведенный «Макаров» был нацелен на меня, поскольку я был ближе и был более сильнее и проворнее, чем старик. И потому что в руках держал ему нужный предмет.
- Отдай мне банку, - приказал он мне, левой рукой жестикулируя, как это следует сделать.
- Ты не знаешь, что это такое! – взволнованно произнес профессор, дрожа всем телом.
- А мне все равно, что это такое! – ответил Глушко. – Я все эти годы искал тобой спрятанное, но никак не мог догадаться, что эта вещь находится в дурацком шкафу.
- Ага, вот почему ты распродал все оборудование в институте – тебе нужно было семя, - догадался я. – Ты лишил нас технической базы, из-за тебя и тебе подобных многие бросили науку. И сколько же вас было – воров и искателей семян-монстров? Наверное, и директор, и зам по хозяйственной части, и парторг...
Перечислять Андрей мне не позволил, перебив:
- Им нужны были лишь бабки, а до семени никакого дела. И мне нет никакого дела до того, что ты держишь в руках. Мне за него заплатили хорошую сумму...
- И кто же?
- Одна женщина, только вы ее вряд ли знаете... Так что много не болтай – передай мне банку, а я обещаю вам сохранить жизнь...
- Ты ради содержимого в этой емкости готов пойти на убийство? – поразился я.
- Мне дали такие большие деньги, что чужая человеческая жизнь перестала для меня иметь какой-либо смысл, - честно признался Глушко и вновь угрожающе дернул пистолетом. – Давай, Феруз, зубы мне не заговаривай, ты всего лишь аспирант...
Я не успел ничего сделать, как кто-то появившийся сзади завхоза ударил его по голове, и Андрей повалился на пол, пистолет отлетел в сторону. Тот, кто обезоружил преступника, вышел на свет. Я почему-то не удивился при виде начальника спецчасти. Аннасахат Коканбаев с мрачным видом переступил через тушу завхоза и обратился к нам:
- Я успел вовремя...
Почему-то я не почувствовал в его голосе успокоительных ноток. Это в кино только бывает, что представители органов правопорядка являются в тот момент, когда наступает критическая ситуация, и спасают людей. Здесь было все иначе. Коканбаеву были нужны не мы, а то, что я продолжал держать в руках:
- Отдай мне это.
Это звучало и как приказ, и как угроза. Каэнбешники – это категория профессионалов, для которых шутка – понятие недостижимое. Было ясно, что он настроен решительно в отношении нас, может, более даже, чем поверженный им расхититель институтского добра.
- Так вот почему ты меня не выпускал за границу, Аннасахат, - разъяренно произнес Борода. – Ты все эти годы следил за мной, шпион проклятый.
- Такова моя работа, - пожал плечами тот. – Ты был на особом списке с середины 1940-х годов, и где бы ты не был, тебя по цепочке передавали в оперативную разработку по линии КГБ, и по «наследству» ты достался и нам, туркменам. Думаешь, в СМЕРШе работали идиоты и тебе поверили? Фрамм считался нашим человеком и не мог совершить диверсию, он многое рассказал о чудо-семени. Может, Москва и надеется на спрятанное и сохраненное тобой с сосуда, что изъяли у нацистов, но это напрасные надежды. Мы теперь независимы и у нас свои планы. То, что у тебя в руках, даст нашему национальному лидеру возможность бороться с врагами и защищать наши государственные интересы! Теперь мы станем диктовать миру свои условия!
- Если Сапармурат Туркменбаши8 не идиот, то он должен понимать – это не игрушка и не оружие, это гибель для всего человечества, - со стоном проговорил Сергей Дмитриевич.
- Мы это еще посмотрим...
Договорить майор не успел, так как очнувшийся завхоз, не вставая, пнул его между ног. У того аж голос поднялся до фальцета, и Аннасахат стал прыгать, держась за размноженную мошонку. Представляю, какую боль он чувствовал. Андрей вскочил и пытался было дотянуться до пистолета, однако профессор оказался проворнее – он кронштейном, на котором обычно крепились колбы, врезал ему по руке. Я услышал, как хрустнули кости, и Глушко присоединился к каэнбешнику в голосом исполнении арии «ой, как мне больно». Если бы этот момент в институте находились все сотрудники, то их недоумению не было предела, да только сейчас мало кто слышал эти возгласы.
- И что теперь? – обратился я к Бороде, держа сосуд в руке.
События разворачивались стремительно с появлением новых «актеров».
- Бам! – это разбилось стекло в окне, и в помещение впорхнула птица. Она прямо на лету превращалась в человека – такое бывает только в анимации или фантастических фильмах. Я оторопел, и смотрел, не веря своему зрению, как завершилась трансформация, и менее чем пару секунд перед нами предстала совершенная женщина в красной тунике. Я бы назвал ее богиней, но вот хищный, холодный и высокомерный взгляд свидетельствовал о том, что это далеко не доброе существо. Короткоподстриженные волосы, оголяющие шею, широкие глаза, узкие губы, нос с легкой горбинкой, гибкая и стройная фигура, весьма аппетитные ноги и стремительная походка – чувствовалась в ней нечеловеческая энергия и мощь. Никогда ранее не приходилось мне встречать такую красоту, и все же я понял, что знаю об этой женщине... из рассказа профессора. И Сергей Дмитриевич тоже воскликнул:
- Это вы?
- Я, - коротко сказала та.
- Вы – Лилит? – догадался я, делая шаг назад и прича емкость за спину. Женщина заметила мое движение и усмехнулась:
- Не играйся со мной – передай мне семя!
- Не могу, - мотнул я головой.
Тут у Лилит в руке возник меч. Я не разобрал этот фокус – оружие возникло словно из ниоткуда. И острие клинка уткнулось мне прямо в солнечное сплетение. Сомневаться в том, что мне проткнут как перепелку не приходилось – для женщины моя жизнь не представляла ценности. За тысячилетия, наверное, это оружие немало разрубило человеческих и нечеловеческих тел.
- Так этот вор работал на вас? – спросил профессор, кивнув на Глушко.
- К сожалению, мне приходится часто иметь дело с отбросами, которые даже по нормальному не способны выполнить задание, - с пренебрежением произнесла Лилит. Ее красивое личко сморщилось от презрения. Коканбаев и Глушко продолжали ныть и прыгать, только менее активно, видимо, боясь ее больше, чем ту боль, которую испытывали. – Он не мог найти семя в течение нескольких лет, идиот! А вот деньги любил...
И она вдруг развернулась и прошила завхоза мечом. Тот очумело посмотрел, как лезвие выходит из его тела и толчками из дыры хлещет кровь и повалился на пол, не издав ни звука; скорее всего, умер он мгновенно. А вот каэнбешник проявил прыть – Аннасахат, продолжая держаться за промежность, выскочил из лаборатории и помчался по коридору, крича:
- Помогите! Спасите! Убивают!
Его топот гулко отдавался по пустому институту. Женщина даже не посмотрела ему вслед, вновь вернувшись ко мне. Я лихорадочно размышлял, что же делать. Отдавать семя-монстр никак не хотелось и чтобы оттянуть время, спросил:
- Вы думаете заселить Венеру этими существами?
Лилит удивленно посмотрела на меня:
- Венеру?.. Ах, поняла. Нет! Венеру мы возродим потом, а сейчас мне нужно оно совсем для других целей, - и клинок вновь уперся в мой живот. У меня засосало под ложечкой, и я мне показалось, что сталь уже проникает в мое тело. Но до этого, к счастью, дело не дошло.
Потому что в проеме двери появился еще один персонаж нашей истории. Негр стоял, злобно смотря на Лилит, потом перевел взгляд на Бороду, и в его руке тоже сверкал меч, правда, иной конфигурации. И я тоже знал, кто это, хотя никогда не видел его. Горящий нимб над головой уже свидетельствовал о его сущности. Ангел прибыл вовремя.
- Сергей, ты все-таки обманул меня, - с укором заявил он.
Профессор был не согласен с такой постановкой вопроса:
- Неправда, Матэус. Я тебе ничего не обещал. У нас даже договора никакого не было... Ты ушел, оставив меня в бессознательном состоянии.
- Ты спрятал семя!
- Я его случайно нашел после твоего ухода. Ты сам оказался невнимательным и не обнаружил семя на моей одежде! Так что не вали проблему на мою голову!
Ангел фыркнул, то ли соглашаясь с этим мнением, то ли выражая свое недовольство, и обратился к женщине, которая напряглась под взглядом представителя Небес:
- Ты не получишь это семя, Лилит!
Та склонила немного голову, закрыла левый глаз и надменно ответила:
- Мы это еще посмотрим, серафим!
Стало ясно, что семя нужно им обоим – но для чего? Тут требовалось пояснение, и в диспут вступил я.
- Зачем ей оно нужно? – спросил я у Матэуса пересохшим горлом. Тот не скрывал причину:
- Она хочет добраться до ключа, который открывает саркофаг Евы.
- Евы?
- Это ваша прародительница, - пояснил ангел, направляя меч в сторону Лилит. – В саркофаге спрятано оружие, которым можно разрушать миры...
- Это меч моего мужа! – с вызовом сказала женщина, тоже вставая в боевую фехтовальную стойку. – Им он создавал галактики и крушил ЕГО врагов!
- ОН лишил права Самаэля на владение мечом! – не согласился Матэус, начиная медленно двигаться по кругу. – Этим оружием можно открыть Восточные Врата и войти в Эдем! Падший ангел желает сразиться с Творцом! Я такого допустить не могу!
- Какой бред! – выдохнул Борода. – Как может ангел, даже падший, представлять угрозу ЕМУ? Это немыслимо.
- Бывают моменты, когда все возможно, - уклончиво ответил негр. – Ключ от саркофага хранится в США, на бывшей военной базе, куда ни Денница, ни Лилит, ни другие падшие проникнуть не в состоянии – уж слишком сильны и непреодолимы там защитные устройства. Они надеялись, что растения-монстры уничтожат персонал базы, разрушат все преграды, и тогда ключ достанется Сатане! Он откроет саркофаг и извлечет оружие для продолжения войны с Небесами!
- Веселое дело! – свистнул я.
- А тебе, Феруз, какое дело? Ты же не собираешься склоняться перед Богом, в которого не веришь, - вдруг произнесла Лилит, не сводя настороженного взгляда с ангела. – Живи своей земной жизнью, пиши диссертацию, расти детей. Дела Небес тебя не должны трогать!
- То, что творится там, - Борода ткнул пальцем в потолок, - в итоге аукается здесь, на Земле, - и палец уперся в пол. – Так что нам есть дело до всего...
В этот момент ангел бросился в атаку, однако Лилит легко отбила его выпад, сделала кульбит и очутилась за спиной противника. В свою очередь, она пыталась проткнуть Матэуса, который тоже сумел блокировать меч женщины. Мы с профессором с изумлением смотрели за этим боем, чувствуя, что наше зрение начинает отставать от движения сверхсуществ, все сливалось в одну полосу. Видимо, скорость ангела и Лилит были за пределами нашего восприятия мира. Даже звуки скрешивающегося оружия перешли в ультразвуковую частоту. Сейчас им было не до нас, и у нас появился шанс.
Борода посмотрел на меня, и я понял его просьбу. Как-то автоматически я со всех сил швырнул емкость на пол. Даже прочное стекло не выдержало и лопнуло, и щипцами схватив семя, Борода бросил его в колбу с серной кислотой. Мы увидели, как закипела едкая жидкость, едва в нее попал «колючий шарик», как начало распухать семя, с которого слезали, как с капусты листы, слои биологической субстанции. Растительный хищник оказался бессильным перед высококонцентрированной кислотой, он погибал, и ничто не могло остановить процесс белкового распада. К моему изумлению, семя издавало звуки, похожие на крики боли, и это казалось невероятным – ни одно растение не способно на такое!
Тут за нашими спинами все затихло, видимо, схватка прекратилась. Мы в испуге обернулись, Борода словно шпагу вытянул вперед шипцы, а я схватил штатив, готовясь им защищаться. Однако нападения не последовало: ангел и Лилит, опустив оружие, смотрели на колбу, понимая, что произошло и что изменить ситуацию они уже не в состоянии. У Лилит лицо покраснело от гнева, и она сжала левый кулак, нижняя губа нервно задергалась.
- Я исправил ошибку, Матэус, - устало произнес Сергей Дмитриевич. – Спустя почти полстолетия я исправил то, что допустили мы с тобой.
- Проклятье! – вскричала Лилит, разъяренно смотря на нас. Клинок уже поднимался в нашу сторону, но на нашу защиту встал ангел – он заслонил нас своей грудью, рукой отвел меч женщины.
- Ты проиграла, Лилит, и уходи с честью! – его голос торжествовал. – Ваш с Самаэлем план провалился!
Лилит тяжело дышала, но не двигалась. Ее терзали противоречивые чувства и было трудно совладать с ними. Наконец она приняла решение и опустила клинок.
- Ваша взяла, - усмехнулась она. И больше ничего не сказав, она побежала к окну, на ходу превращаясь в птицу. Секунда – и сова вылетела из здания института, исчезнув среди деревьев. Лишь несколько секунд мы слышали хлопки крыльев.
Ангел подошел к колбе, посмотрел на бесформенную массу – все что осталось от чудовищного семени, - хмыкнул и проговорил:
- История закончилась.
- Чья история? – одновременно вскричали мы с профессором.
- История этого семени, не ваша, не беспокойтесь, - успокоил нас Матэус. – Ни Лилит, ни Самаэль не станут больше тревожить вас... надеюсь... Прощайте!
Он подошел к стене и протянул руку, которая легко прошла сквозь бетон. Мы вновь оторопели, позабыв, что это делает сверхсущество, обладающей сказочными возможностями. Потом ангел полностью погрузился в стену и исчез.
Остались только мы, совершенно ошаращенные событиями, которые произошли за небольшой промежуток дня. Единственное, что я знал, моя жизнь с этого момента приобретает другой смысл. Но это история уже не должна никого интересовать.
(6 июля 2015 года, Элгг)
