За серой вуалью прибрежный туман скрывает зелёные кроны,
Когда-то бродила по этим полям девица — наследница трона.
Букет собирала из нежных цветов, венок плела для пожеланья,
Туман над рекой плыл, и ветер шептал той деве на ушко признанья.
Цвёл вереск обильно в то лето как раз, а дева не знала легенды,
Что если вплести его в дивный венок, проснётся проклятие древних.
На берег реки приходила она и свечи сама зажигала.
Хотелось любви. В чём была не права? Ей лет ещё было так мало.
Уже на воде колыхался венок, уплыл к середине потока…
Теченье реки подхватило его и к устью снесло от истока.
В том месте, где воды смешались с морским простором, напитанным ветром,
Спал демон, он ждал, когда летней порой венок к нему пустят с рассветом.
Лишь свечи потухли, очнулся он вмиг и море нахмурилось штормом.
Он взгляд обратил на звенящий родник, где дева грустила о вздорном.
«Невестой мне станешь, иначе — умрёшь», — сказал он, и гром вдруг раздался.
Она испугалась, но как отказать? Огромным тот демон казался.
И вереском путь устелили тогда, и вот, облачённая в злато,
Невеста спустилась на берег морской, где ждал её демон проклятый.
Прекрасна была она, словно заря, и губы цвели, точно розы,
Склонился он: «Что ж, красотой, говорят, ты в мать удалась, это козырь».
Да только характером дева в отца была, хоть о том и не знали.
Кинжал за букетом она припасла, что из серебра ей сковали.
Лишь демон прижал её к тёмной груди, чтоб в море стащить за собою,
Вонзила клинок, разом хлынула кровь. «Не быть, демон, вместе с тобою!»
Другая себе бы порезала грудь, себя полоснула б по горлу,
Но нет, эта дева была не проста, вспорола проклятие споро.
И демон кричал, бился он на песке, и пеной истёк он кровавой.
Цвёл вереск обильно той летней порой, а дева царицею стала
