10 мин
Слушать

Про Великого Полоза

Жил в заводе мужик один.

Левонтьем его звали.

Старательный такой мужичок, безответный.

Смолоду его в горе держали, на Гумешках то есть.

Медь добывал.

Так под землей все молодые годы и провел.

Как червяк в земле копался.

Свету не видел, позеленел весь.

Ну, дело известное, - гора.

Сырость, потемки, дух тяжелый.

Ослаб человек.

Приказчик видит - мало от его толку, и удобрился перевести Левонтия на другую работу - на Поскакуху отправил, на казенный прииск золотой.

Стал, значит,

Левонтий на прииске робить.

Только это мало делу помогло.

Шибко уж он нездоровый стал.

Приказчик поглядел-поглядел да и говорит:

- Вот что,

Левонтий, старательный ты мужик, говорил я о тебе барину, а он и придумал наградить тебя.

Пускай, говорит, на себя старается.

Отпустить его на вольные работы, без оброку.

Это в ту пору так делывали.

Изробится человек, никуда его не надо, ну, и отпустят на вольную работу.

Вот и остался Левонтий на вольных работах.

Ну, пить-есть надо, да и семья того требует, чтобы где-нибудь кусок добыть.

А чем добудешь, коли у тебя ни хозяйства, ничего такого нет.

Подумал-подумал, пошел стараться, золото добывать.

Привычное дело с землей-то, струмент тоже не ахти какой надо.

Расстарался, добыл и говорит ребятишкам:

- Ну, ребятушки, пойдем, видно, со мной золото добывать.

Может, на ваше ребячье счастье и расстараемся, проживем без милостины.

А ребятишки у него вовсе еще маленькие были.

Чуть побольше десятка годов им.

Вот и пошли наши вольные старатели.

Отец еле ноги передвигает, а ребятишки - мал мала меньше - за ним поспешают.

Тогда, слышь-ко, по Рябиновке верховое золото сильно попадать стало.

Вот туда и Левонтий заявку сделал.

В конторе тогда на этот счет просто было.

Только скажи да золото сдавай.

Ну конечно, и мошенство было.

Как без этого.

Замечали конторски, куда народ бросается, и за сдачей следили.

Увидят - ладно пошло, сейчас то место под свою лапу.

Сами, говорят, тут добывать будем, а вы ступайте куда в другое место.

Заместо разведки старатели-то у них были.

Те, конечно, опять свою выгоду соблюдали.

Старались золото не оказывать.

В контору сдавали только, чтобы сдачу отметить, а сами все больше тайным купцам стуряли (скупщикам золота сдавали. - Ред.).

Много их было, этих купцов-то.

До того, слышь-ко, исхитрились, что никакия стража их уличить не могла.

Так, значит, и катался обман-от шариком.

Контора старателей обвести хотела, а те опять ее.

Вот какие порядки были.

Про золото стороной дознаться только можно было.

Левонтию, однако, не потаили - сказали честь честью.

Видят, какой уж он добытчик.

Пускай хоть перед смертью потешится.

Пришел это Левонтий на Рябиновку, облюбовал место и начал работать.

Только силы у него мало.

Живо намахался, еле жив сидит, отдышаться не может.

Ну, а ребятишки, какие они работники?

Все ж таки стараются.

Поробили так-то с неделю либо больше, видит Левонтий - пустяк дело, на хлеб не сходится.

Как быть?

А самому все хуже да хуже.

Исчах совсем, но неохота по миру идти и на ребятишек сумки надевать.

Пошел в субботу сдать в контору золотишко, какое намыл, а ребятам сказал:

- Вы тут побудьте, струмент покараульте, а то таскаться-то взад-вперед ни к чему нам.

Остались, значит, ребята караульщиками у шалашика.

Сбегал один на Чусову-реку.

Близко она тут.

Порыбачил маленько.

Надергал пескозобишков (пескарей. - Ред.), окунишков, и давай они ушку себе гоношить (готовить. - Ред.).

Костер запалили, а дело к вечеру.

Боязно ребятам стало.

Только видят - идет старик, заводской же.

Семенычем его звали, а как по фамилии - не упомню.

Старик этот из солдат был.

Раньше-то, сказывают, самолучшим кричным (не только профессия, но и атлетическое телосложение. - Ред.) мастером значился, да согрубил что-то приказчику, тот его и велел в пожарную отправить - пороть, значит.

А этот Семеныч не стал даваться, рожи которым покорябал, как он сильно проворный был.

Известно, кричный мастер.

Ну, все ж таки обломали.

Пожарники-то тогда здоровущие подбирались.

Выпороли, значит,

Семеныча и за буйство в солдаты сдали.

Через двадцать пять годов он и пришел в завод-от вовсе стариком, а домашние у него за это время все примерли, избушка заколочена стояла.

Хотели уж ее разбирать.

Шибко некорыстна была.

Тут он и объявился.

Подправил свою избушку и живет потихоньку, один-одинешенек.

Только стали соседи замечать - неспроста дело.

Книжки какие-то у него.

И каждый вечер он над ими сидит.

Думали, - может, умеет людей лечить.

Стали с этим подбегать.

Отказал.

Не знаю, - говорит, - этого дела.

И какое тут может леченье быть, коли такая ваша работа".

Думали, - может, веры какой особой.

Также не видно.

В церкву ходит о пасхе да о рождестве, как обыкновенно мужики, а приверженности не оказывает.

И тому опять дивятся - работы нет, а чем-то живет.

Огородишко, конечно, у него был.

Ружьишко немудрящее имел, рыболовную снасть тоже.

Только разве этим проживешь?

А деньжонки, промежду прочим, у него были.

Бывало, кое-кому и давал.

И чудно этак.

Иной просит-просит, заклад дает, набавку, какую хошь, обещает, а не даст.

К другому сам придет:

- Возьми-ка,

Иван или там Михайло, на корову.

Ребятишки у тебя маленькие, а подняться, видать, не можешь. - Однем словом, чудной старик.

Чертознаем его считали.

Это больше за книжки-то.

Вот подошел этот Семеныч, поздоровался.

Ребята радехоньки, зовут его к себе:

- Садись, дедушко, похлебай ушки с нами.

Он не посупорствовал, сел.

Попробовал ушки и давай похваливать - до чего навариста да скусна.

Сам из сумы хлебушка мяконького достал, ломоточками порушал и перед ребятами грудкой положил.

Те видят - старику ушка поглянулась, давай уплетать хлебушко-от, а Семеныч одно свое - ушку нахваливает, давно, дескать, так-то не едал.

Ребята под этот разговор и наелись как следует.

Чуть не весь стариков хлеб съели.

А тот, знай, похмыкивает:

- Давно так-то не едал.

Ну, наелись ребята, старик и стал их спрашивать про их дела.

Ребята обсказали ему все по порядку, как отцу от заводской работы отказали и на волю перевели, как они тут работали.

Семеныч только головой покачивает да повздыхивает: охо-хо да охо-хо.

Под конец спросил:

- Сколь намыли?

Ребята говорят:

- Золотник, а может, поболе, - так тятенька сказывал.

Старик встал и говорит:

- Ну ладно, ребята, надо вам помогчи.

Только вы уж помалкивайте.

Чтоб ни-ни.

Ни одной душе живой, а то... - И Семеныч так на ребят поглядел, что им страшно стало.

Ровно вовсе не Семеныч это.

Потом опять усмехнулся и говорит:

- Вот что, ребята, вы тут сидите у костерка и меня дожидайтесь, а я схожу - покучусь (попрошу. - Ред.) кому надо.

Может, он вам поможет.

Только, чур, не бояться, а то все дело пропадет.

Помните это хорошенько.

И ушел старик в лес, а ребята остались.

Друг на друга поглядывают и ничего не говорят.

Потом старший насмелился и говорит тихонько:

- Смотри, братко, не забудь, чтобы не бояться, - а у самого губы побелели и зубы чакают.

Младший на это отвечает:

- Я, братко, не боюсь, - а сам помучнел весь.

Вот сидят так-то, дожидаются, а ночь уж совсем, и тихо в лесу стало.

Слышно, как вода в Рябиновке шумит.

Прошло довольно дивно времечка, а никого нет, у ребят испуг отбежал.

Навалили они в костер хвои, еще веселее стало.

Вдруг слышат - в лесу разговаривают.

Ну, думают, какие-то идут.

Откуда в экое время?

Опять страшно стало.

И вот подходят к огню двое.

Один-то Семеныч, а другой с ним незнакомый какой-то и одет не по-нашенски.

Кафтан это на ем, штаны - все желтое, из золотой, слышь-ко, поповской парчи, а поверх кафтана широкий пояс с узорами и кистями, также из парчи, только с зеленью.

Шапка желтая, а справа и слева красные зазорины, и сапожки тоже красные.

Лицо желтое, в окладистой бороде, а борода вся в тугие кольца завилась.

Так и видно, не разогнешь их.

Только глаза зеленые и светят, как у кошки.

А смотрят по-хорошему, ласково.

Мужик такого же росту, как Семеныч, и не толстый, а видать, грузный.

На котором месте стал, под ногами у него земля вдавилась.

Ребятам все это занятно, они и бояться забыли, смотрят на того человека, а он и говорит Семенычу шуткой так:

- Это вольны-то старатели?

Что найдут, все заберут?

Никому не оставят?

Потом прихмурился и говорит Семенычу, как советует с им:

А не испортим мы с тобой этих ребятишек?

Семеныч стал сказывать, что ребята не балованные, хорошие, а тот опять свое:

- Все люди на одну колодку.

Пока в нужде да в бедности, ровно бы и ничего, а как за мое охвостье поймаются, так откуда только на их всякой погани налипнет.

Постоял, помолчал и говорит:

- Ну ладно, попытаем.

Малолетки, может, лучше окажутся.

А так ребятки ладненьки, жалко будет, ежели испортим.

Меньшенький-то вон тонкогубик.

Как бы жадный не оказался.

Ты уж понастуй (понаблюдай. - Ред.) сам,

Семеныч.

Отец-то у них не жилец.

Знаю я его.

На ладан дышит, а тоже старается сам кусок заработать.

Самостоятельный мужик.

А вот дай ему богатство - тоже испортится.

Разговаривает так-то с Семенычем, будто ребят тут и нет.

Потом посмотрел на них и говорит:

- Теперь, ребятушки, смотрите хорошенько.

Замечайте, куда след пойдет.

По тому следу сверху и копайте.

Глубоко не лезьте, ни к чему это.

И вот видят ребята - человека того уж нет.

Которое место до пояса - все это голова стала, а от пояса шея.

Голова точь-в-точь такая, как была, только большая, глаза ровно по гусиному яйцу стали, а шея змеиная.

И вот из-под земли стало выкатываться тулово преогромного змея.

Голова поднялась выше леса.

Потом тулово выгнулось прямо на костер, вытянулось по земле, и поползло это чудо к Рябиновке, а из земли всё кольца выходят да выходят.

Ровно им и конца нет.

И то диво, костер-то потух, а на полянке светло стало.

Только свет не такой, как от солнышка, а какой-то другой, и холодом потянуло.

Дошел змей до Рябиновки и полез в воду, а вода сразу и замерзла по ту и по другую сторону.

Змей перешел на другой берег, дотянулся до старой березы, которая тут стояла, и кричит:

- Заметили?

Тут вот и копайте!

Хватит вам по сиротскому делу.

Чур, не жадничайте!

Сказал так-то и ровно растаял.

Вода в Рябиновке опять зашумела, и костерок оттаял и загорелся, только трава будто все еще озябла, как иней ее прихватил.

Семеныч и объясняет ребятам:

- Это есть Великий Полоз.

Все золото в его власти.

Где он пройдет - туда оно и подбежит.

А ходить он может и по земле и под землей, как ему надо, и места может окружить, сколько хочет.

Оттого вот и бывает - найдут, например, люди хорошую жилку, и случится у них какой обман, либо драка, а то и смертоубийство, и жилка потеряется.

Это, значит,

Полоз побывал тут и отвел золото.

А то вот еще...

Найдут старатели хорошее, россыпное золото, ну, и питаются.

А контора вдруг объявит - уходите, мол, за казну это место берем, сами добывать будем.

Навезут это машин, народу нагонят, а золота-то и нету.

И вглубь бьют и во все стороны лезут - нету, будто вовсе не бывало.

Это Полоз окружил все то место да пролежал так-то ночку, золото и стянулось все по его-то кольцу.

Попробуй найди, где он лежал.

Не любит, вишь, он, чтобы около золота обман да мошенство были, а пуще того, чтобы один человек другого утеснял.

Ну, а если для себя стараются, тем ничего, поможет еще когда, вот как вам.

Только вы смотрите, молчок про эти дела, а то все испортите.

И о том старайтесь, чтобы золото не рвать.

Не на то он вам его указал, чтобы жадничали.

Слышали, что говорил-то?

Это не забывайте первым делом.

Ну, а теперь спать ступайте, а я посижу тут у костерка.

Ребята послушались, ушли в шалашик, и сразу на их сон навалился.

Проснулись поздно.

Другие старатели уж давно работают.

Посмотрели ребята один на другого и спрашивают:

- Ты, братко, видел вчера что-нибудь?

Другой ему:

- А ты видел?

Договорились все ж таки.

Заклялись, забожились, чтобы никому про то дело не сказывать и не жадничать, и стали место выбирать, где дудку бить.

Тут у них маленько спор вышел.

Старший парнишечко говорит:

- Надо за Рябиновкой у березы начинать.

На том самом месте, с коего Полоз последнее слово сказал.

Младший уговаривает:

- Не годится так-то, братко.

Тайность живо наружу выскочит, потому - другие старатели сразу набегут полюбопытствовать, какой, дескать, песок пошел за Рябиновкой.

Тут все и откроется.

Поспорили так-то, пожалели, что Семеныча нет, посоветовать не с кем, да углядели - как раз по середке вчерашнего огневища воткнут березовый колышек.

Не иначе, это Семеныч нам знак оставил", - подумали ребята и стали на том месте копать.

И сразу, слышь-ко, две золотые жужелки (мелкие самородки золота. - Ред.) залетели, да и песок пошел не такой, как раньше.

Совсем хорошо у них дело сперва направилось.

Ну, потом свихнулось, конечно.

Только это уж другой сказ будет.

0
0
340
Подарок

Бажов Павел Петрович

Сказки Бажова Павла Петровича. (15 (27) января 1879 — 3 декабря 1950) — русский и советский писатель, фольклорист, публицист, журналист. Автор у…
Комментарии
Вам нужно войти , чтобы оставить комментарий
Сегодня читают
Ryfma
Ryfma - это социальная сеть для публикации книг, стихов и прозы, для общения писателей и читателей. Публикуй стихи и прозу бесплатно.