Стихи-миниатюра

На сцене догорала маска...

Софитов свет расплавил яркий грим немолодой актрисы.

Он, словно воск, на платье капал красками,

Являя миру кожи серый цвет, глубокие морщины и уставшие глаза - реальность жизненной репризы.

Читала женщина стихи. Свои стихи.

То громко и надрывно, через боль и слезы - ей даже микрофон не нужен был.

То в полушепот уходя, руками, жестами, всем телом - словно для глухих...

И слышали её - любую. А грим всё так же вниз по платью плыл.

Слова картечью улетали в зал,

Шрапнелью крика достигая ложи, и падали на зрителей камнями.

В той ложе, отгороженный от всех глухой стеной, надменный критик восседал,

Всем видом говоря: - Кто эти люди все? Кто там, на сцене? Я не с вами.

Вот новый стих взлетел под потолок,

Завис на люстре и дождем эмоций рванулся вниз, по зрительским сердцам

И рикошетом ринулся на сцену, из платья бархатного вырывая клок,

Пытаясь женщину отправить к праотцам.

Актриса вздрогнула и онемела на мгновение.

От боли сморщилась, но лишь совсем чуть-чуть и продолжала с горькою улыбкой

Читать стихи. Сегодня для неё весь этот зал, весь мир и ветра дуновение,

И шторма рёв, и и тихий нежный стон, рожденный скрипкой.

Последний стихи как реквием звучали...

Актриса в платье рваном, уже без грима, обняла себя за плечи и повернулась к зрителям спиной.

Рванула платье, обнажив лопатки - и всколыхнулся изумленный зал - сквозь кожу крылышки торчали,

Они росли ежесекундно, закрывая женщину собой.

Тяжелый занавес упал, как гильотина.

Зал опустел. Последним покинул свою ложу критик, раздавленный восторгом зрителей и сказкой.

На выходе остановился у афиши, словно в галерее у картины -

На сцене догорала маска...