Замигают светофоры: красный, жёлтый и зелёный,
замелькают иномарки по весеннему шоссе,
а у ветра сносит крышу: он, дурашливо-влюблённый,
мчит, машины обгоняя, по нейтральной полосе.
Он играет, сумасшедший: треплет женские причёски,
задирает кверху платья, и хохочет, и свистит,
он – артист, весь мир – театр, он выходит на подмостки
беззастенчивым альфонсом, потерявшим всякий стыд.
Он цитирует на память Ницше, Лермонтова, Блока,
он, бродяга неуёмный, зычно молится грозе,
что приходит от Востока, отражаясь в сотнях окон
перекрестиями молний в лиловеющей красе.
Но… утихнет, станет нежен и рассеянно-застенчив,
и присядет, на ночь глядя, на одну из старых крыш…
Я такой же, как и ветер: я безумием отмечен,
но несу безмолвно стражу, если ты устало спишь.
