Я теперь вижу тебя в каждом переходе метро.
Или когда стоишь в вагоне, склонившись ниц.
В каждой сводке о том, как спекается кровь,
ты один из выживших или очевидцев.
И ты больше ни разу не умираешь.
У тебя новая съёмная, тусклая и сырая,
где-то в смежном районе, куда мой трамвай не едет.
Ты теперь в грубых ботинках и винтажном пальто.
Иногда я вижу тебя на ржавом велосипеде,
проезжающим сквозь какое-нибудь авто.
Ты не поверишь, я привела кота — поперёк правил.
Здесь не бывает котов, а этот бродил с отметиной.
Я же тебе только такой и нравилась:
я и тебя привела, сразу, как только встретила.
Это уже потом мы решили умирать вместе.
Далеко, в чужом, необжитом месте.
Точно не в этом городе. Не под этими светофорами.
Потоскуем по дёнеру, который делили поровну.
Потоскуем и свыкнемся. Прикипим к новому.
Ты говорил это с норовом, даже не переуверить.
А потом вышел из дома. Было неполных девять:
часов вечера или растраченных жизней.
Дней до больших скидок. Все гнались за дешевизной.
Я тогда узнала, что мы насовсем застряли
здесь, обнесённые камнем и сталью.
