Мы пробирались сквозь непрекращающийся даже ночью манхеттенский поток машин. Антуанетта, немного протрезвевшая, начала меня упрекать:
– Григ, ты плохо отнесся к Джульке, когда захлопнул перед её лицом дверь машины.
– Любимая, а нам что, нужно было ехать по ночному городу с открытой дверью? Уже прохладно.
– Малыш, я не это имела ввиду.
– Антуанетта, а я имею ввиду именно это. Уверен, что ты проболталась подруге о своей уникальной находке в водах реки Сены, то есть обо мне. После чего твоя распрелестная Джулия стала шарахаться от меня, как дикая лань от ягуара.
– Ну да, я ей сказала, но я не подумала, что это так значимо для неё.
Я поцеловал Антуанетту в ее напудренную щечку:
– Дорогая, я не люблю о людях говорить плохо, потому, что они и так про себя знают всё хорошо. Но все же. Пусть она живёт в своём зажранном мире и общается с такими же сычами, меня это не колеблет. Ей повезло, что подвернулся вот такой лопоухий помощник
австралийского консула, которого она заинтриговала своим кокетством и акриловыми зубками. Это считается нормой. А для меня норма быть мифическим израильским бизнесменом. Тем более, Антуанетта, что так хочешь ты. И мне это важнее всех австралийских консульш мира...
...Мы начали снижаться на посадку сначала над одним океаном, а заходили на взлётную полосу уже над другим. Нас встречала Панама – столица одноименного государства, а может быть и всей центральной Америки.
Антуанетта только что открыла свои сонные порозовевшие глазки:
– О, я кажется вижу в порту нашу яхту! Григ, посмотри, вон там, самая большая.
– Самая большая и самая прекрасная во всем белом свете. Я что то по ней тоже соскучился. У меня от этой нью-йоркской мороки, а особенно от фастфудов, некоторый животный дискомфорт. Точнее дискомфорт живота. То ли дело тунец на пальмовых углях, которым мы объедались на Мальдивах. Антуанетта, если бы та тигровая акула, с которой ты решила так смело сразиться, была чуть меньше ростом, то мы бы с Андрэ и её применили на шашлыки.
– Григ, умоляю, не напоминай мне про неё. У меня мурашки по коже от одного только её названия.
Я погладил напряженную коленочку Антуанетты, что ей придало немного смелости. И ещё больше успокоил:
– Ну, не так все было и драматично, дорогая. Пустяки. Если честно, то я тоже немного испугался акулы. Но подумал, что лучше уж она пусть слопает меня нищего и бездомного, чем такое, как ты неугасимое светило бизнеса. Поэтому и бросился тебе на подмогу. Если бы вместо тебя в воде оказалась твоя однокурсница Джульетта, то я бы просто отвернулся и ушёл в каюту поиграть с нашим пушистым котиком.
– Григ, спасибо, ты настоящий друг. А что ты прицепился к Джулии? Так и скажи, что она тебе понравилась, да не по зубам кость.
Я не ждал от Антуанетты такой откровенности, поэтому, дипломатично парировал:
– Любимая, мне приятней грызть сладкую косточку, к примеру такую, как ты. Будем считать, что Джулия – косточка старая и несъедобная. Я тебя успокоил? Тогда, давай я тебя пристегну покрепче к креслу – мы в Панаме!
© Сергей Шиповник
