Без всяко лишней ловкости
Я жил и не платил,
В Москве в последнем августе
В трёх комнатах один.
Что мог хозяин вывинтил,
Загнал и поменял.
А сам уехал в Индию,
Не зная про меня.
Цвели обои в комнатах
И делались белей.
Особенно на контурах
Пропавших мебелей.
На кухне света не было,
Там газ светил ночной,
Я более нелепого
Не видел ничего.
Одно трюмо дежурное
Упёрлось в потолок,
Столетнее безумное
Оно не поддалось.
Как жил я в этих комнатах,
Так не живу сейчас,
Там был букет, обмокнутый
В чужой китайский таз.
Теперь скрывать мне нечего,
Там было хорошо,
Там по паркету девочка
Ходила голышом.
Хоть важно, чтоб изысканно,
Но всё — так всё равно.
Ах, было бы грузинское
Столовое вино.
Хоть с булкой, хоть с отварами
Я все их так хвалил,
И в окна, как в аквариум,
Вечерний свет входил.
И комната померкшая
Была еще пустей.
Одно трюмо неверное
И новая постель,
Глядела в окна девочка,
Столярный клей блестел,
Красивая раздетая
С лучами на лице.
Лучи кидались в зеркало
С московской мостовой,
Кино зеленосерое
Играло за тобой.
Ты целовала сердце мне,
Любила как могла,
За улицею Герцена
Вся обмерла Москва.
Я жил на этой улице,
Там к счастию привык,
И размышляю с ужасом
Об улицах иных.
